Таня Д Дэвис - Полёт фантазии, фантазии в полёте

Джип остановился на светофоре около высокого здания на улице Хоренаци.

— А вот и моя гостиница, — сказал Челентано так, как будто он был хозяином, а не просто постояльцем этого современного отеля. «Все может быть, он же сказал, что в гостиничном бизнесе», — подумала Таня и сказала:

— А мой отель совсем рядом, на улице Мкртчяна.

— Кофе хочешь? — вдруг спросил Челентано, произнеся это таким тоном, что значение слова «кофе» не вызвало никаких двойственных толкований.

«Понятно, что за кофе. So direct», — подумала Таня. Ну и что? У нее уже пять лет как не было нормального «кофе». Кроме того, был еще один момент, такая вроде бы малозначимая деталь, которая тем не менее действовала на Таню, как волшебная дудочка Нильса на крыс. Это запах, столь знакомый запах известного мужского одеколона «Old Spice», которым неизменно пользовался ее любимый муж. «Поэтому, — подумала она, — если закрыть глаза и абстрагироваться от данной конкретной ситуации, то можно представить, что это вовсе даже и не Челентано»….

— Хочу, — решительно сказала она.

Челентано припарковал мерседес практически у входа, и они поднялись на двенадцатый этаж, в шикарный двухкомнатный номер с огромными во всю стену окнами, за которыми сверкал огнями ночной Ереван.

— Вау, вот это да, такой вид, просто breath-taking, — не удержалась от восторженного комментария Таня, — обожаю смотреть на город с высоты, I like bird’s view of the city.

— Нравится? Днем в ясную погоду отсюда Арарат виден. А в Нью-Йорке у меня квартира вообще на 34 этаже, вот это вид, — снисходительно сказал Челентано и деликатно спросил. — Тебе большой свет нужен или достаточно ночника?

— Ночника достаточно.

— Пить что будешь: коньяк, мартини?

— Мартини, совсем чуть-чуть.

Обошлись без прелюдий, по-американски «get down to business», Таня с облегчением отметила, что то, что она думала, у нее давно за неиспользованием заросло, и ей придется лишаться девственности во второй раз, вовсе даже и не заросло, а прекрасно функционирует. Однако полностью абстрагироваться не удалось, не позволяла щедро покрытая растительностью грудь Челентано, разительно отличавшаяся от ее «гладкошерстного» мужа, но ничего, даже оказалось щекотно-приятно. То ли подействовала включенная Челентано и так понравившаяся ей композиция «Silence», то ли глоток мартини, то ли сама атмосфера «это не я и все это происходит не со мной, и поэтому не имеет никакого значения», но Таня наконец дала своей давно загнанной в угол чувственности полную свободу. Как в тот памятный уикенд в Париже, когда после бурной и, видимо, шумной ночи в гостинице на завтраке на них с мужем смотрели все: кто с восхищением, кто с возмущением, кто с одобрением, а кто с явной завистью.

— Можно все? — спросила она у явно не ожидавшего такого поворота событий Челентано, который удивился, но как настоящий армяно-американский мужчина прореагировал спокойно, произнеся столь любимое американцами слово:

— Absolutely.

«Вот пусть и будет „absolutely“», — подумала Таня и отпустила свое тело и желания на волю.

Поставленная на повтор «Silence» звучала до тех пор, пока откинувшийся на подушки и тяжело дышащий Челентано не сказал:

— Ну ты шикарная женщина. Просто шикарная.

— А ты классный мужчина, — ответила Таня, и оба засмеялись, наверное, от того, что обоим одновременно удалось почувствовать столь трудно достижимую «легкость бытия». Как дуновение ветра, как зыбь на воде, как крылья бабочки.

— А как по-армянски «бабочка»? — спросила Таня.

— Титэр.

— Титэр?

— Нет, ты неправильно произносишь, «т» с придыханием, ти-тэр.

— Титэр, — повторила Таня, — ничего так, но по-английски, мне кажется, все-таки красивее звучит — butterfly.

— Вроде умная женщина, а глупости говоришь. Что может быть красивее армянского языка, какой английский?

— Да, — поспешила согласиться Таня, но про себя засмеялась, потому что вспомнила анекдот про то, какой язык благозвучнее. От филологических размышлений ее отвлек мелодичный звонок. — Что это?

— Это мой телефон, сообщение пришло.

Слова «телефон», «сообщение» мгновенно вернули Таню в ночную ереванскую реальность. Господи, с этим челентановским джазом она совсем забыла про все, в том числе про время. У нее же завтра, точнее уже сегодня утром самолет в Москву, а вечером лекция в университете на втором образовании.

— А сколько сейчас времени? — испуганно спросила она.

— Час ночи.

— Боже! У меня же самолет сегодня в 9 утра, мне еще собраться надо, я пойду.