Анатолий Шестаев - Совершенно правдивые истории об охоте и рыбалке в Колымской тайге и Охотском море

— Это как? — спросил Сурков, не отрывая взгляда от неровной дороги.

— Ну как — сто грамм и все, — сурово ответил Синегоров. Пономарев печально молчал.

Уток на лужах и озерцах вдоль дороги на попалось и поэтому до Талой доехали быстро и без приключений. Только на Тальском перевале Пономарев попросил остановиться. Вышли из машины и все посмотрели вниз.

— Красота неописуемая, — сказал Синегоров, — мы всегда здесь останавливаемся, Серега Попов любил в этом месте в движке покопаться, что-нибудь подрегулировать и подтянуть, особенно зимой и в пургу.

— Не такая уж и красота, — возразил Пономарев. — Есть места и покрасивее.

— Конечно, — согласился Синегоров. — Перевалы Жаркий, Ух ты, Подумай.

— Это что, названия такие? — удивился Толик.

— Ну да, увидишь еще и ужаснешься, — ответил Синегоров.

Пономарев задумчиво и мрачно смотрел вниз. Синегоров знал, что однажды зимой, очень давно, Михалыч кувыркался с этого перевала на своем УАЗике. Очень повезло ему, что снега тогда было очень много. Вспоминать об этом особо не любил и никому не рассказывал. Синегоров вспомнил, что он и сам тут неподалеку переворачивался с Поповым. До Талой оставалось 12 километров и доехали быстро. Талая была знаменита своими горячими целебными источниками и исправительно-трудовой колонией. Так и существовали. Два в одном, курорт и ИТК. Особенно любили отдыхать и лечиться на Талой жители Чукотки. Для них это был Юг. Они подолгу стояли у громадных лиственниц и рассматривали их, любили ходить по теплым подземным переходам, которые связывали все здания курорта, а больше любили купаться в бассейне. Синегорову же нравились контрастные ванны. Это два больших чана, на разделяющей их стенке лесенка с обеих сторон. В одном чане почти кипяток, в другом ледяная вода. Мгновенно окоченев в холодной воде, по лесенке перебираешься в другой чан. Сразу кипяток не ощущается, но затем быстро-быстро перелетаешь в холодный чан, а оттуда назад. И так несколько раз, пока не перестанешь ощущать, где уже находишься.

В поселке подъехали сразу к гостинице Горанина. Там уже знали, что подъедет Синегоров с друзьями, Горанин по телефону предупредил. Синегоров занялся кухней, поставил греться чай и осмотрел выгруженные продукты. Михалыч с Казимиром о чем-то оживленно разговаривали в гостиной комнате, Толик занимался машиной. Приготовив ужин, Синегоров позвал всех за стол. Не торопясь поужинали. Подошли Есаул и Чепураев, прослышавшие, что приехали Синегоров с Казимиром. Засиделись допоздна, вспоминая различные приключения.

На следующий день выехали рано утром, на улицах (на обеих) еще никого не было. За поселком сразу начиналась тайга и никакой трассы, только лесные дороги. Поехали в сторону реки Буюнды. Буюн по эвенски — дикий олень. Пономарев, посматривая по сторонам, спросил:

— Как там Буюнда, стоит еще?

— Какое там стоит, одни развалины остались, — тут же ответил Синегоров. — Как колонию-поселение перевели на Арарат, так все и кончилось. Жили там иногда эвены-оленеводы, да и то в последнее время не видать. Никого там нет, тишина первобытная.

Доехали до реки Эльген. Синегоров боялся, что мост там совсем разрушился и придется ехать вброд. Так и вышло. Мост посередине рухнул и проехать по нему не было никакой возможности. Но неподалеку был накатанный брод, по нему возили руду КАМАЗы с прииска «Джульетта». Толик с опаской ехал по реке, вода уже покрывала колеса. Но Синегоров его успокоил, сказав, что постоянно здесь переезжал на УРАЛе и дно нормальное, без ям. Благополучно переехали на другой берег и проехав вдоль реки километров пять, остановились. Договорились пройти немного по тайге, а потом уже и пообедать. Синегоров взял свое ружье, позвал Толика и они пошли вдоль реки. Пономарев с Казимиром пошли в другую сторону.

— На кого охотимся? — спросил Толик и получил исчерпывающий ответ:

— Куропатки, рябчики, глухари, зайцы.

— Понятно, а дробь какую?

— У меня четверка, а на глухаря два нуля.

Погода стояла изумительная. Солнце светило, но не жарило, легкий ветерок приятно обвевал лицо. Ни комаров, ни мошки. Лиственница уже краснела, ива желтела. Цвели еще цветы и тишина первобытная. Прошли заросли голубики, синей от спелой ягоды. Кусты шиповника усыпаны крупными красными ягодами. Постояли возле голубики, нарвали по паре горстей ягоды, поели.

— А жимолость есть? — спросил Толик.

— В этом месте нет, но в других местах навалом, потом специально съездим, Калашника возьмем, а то он уже намекал. И брусники еще наберем, и на рыбалку съездим, — негромко ответил Синегоров.