Дмитрий Зорин - Сказка и быль

По складу своего характера я был человеком коммуникабельным, легко сходился с людьми, умел привлечь к себе внимание окружающих. Эти качества не остались незамеченными. Меня в той или иной мере старались привлечь к общественной работе, и я не отказывался, и с удовольствием принимал участие почти во всех мероприятиях, куда меня приглашали. Мне и сегодня нравится бывать в сквере, расположенном напротив завода, искать и находить деревья, посаженные мною и товарищами в то время. Вообще в Красноярске много мест общественного пользования, в благоустройстве, которых я вместе со сверстниками участвовал, включая и главную площадь города. Мы активно участвовали в мероприятиях коллектива цеха и завода всех масштабов, ходили на демонстрации.

Вскоре я был аттестован и получил квалификацию фрезеровщика третьего разряда. Мой так называемый отчим, каковым я его отказывался признавать, усилил свою опеку надо мной, и это меня тяготило. В улыбках рабочих я видел насмешку, моё возрастное самолюбие, это затрагивало, я усматривал угрозу самостоятельности. Назревал конфликт, и он не заставил себя долго ждать.

По настоятельному предложению некоторых товарищей по работе, внушивших мне необходимость соблюсти традицию посвящения в рабочие, я часть первой своей заработной платы истратил на этот ритуал, представляющий собой обыкновенное застолье за мой счёт, в процессе которого мне уделялось много внимания. Григорий Михайлович остерегал меня от этого, он знал о традиции и не одобрял ею. После посвящения я пришёл домой, мягко говоря, в приподнятом состоянии. Выпившим, мои домочадцы наблюдали меня впервые, я не мог не обратить внимания на то, что моего появления явно с настороженностью ждали, а, ощутив окружившую меня ауру неприятия, понял, откуда ветер дует, и затаился.

Григорий Михайлович взял на себя, по непонятному для меня праву инициативу — допросить меня. Наш диалог он завершил попыткой физического нравоучения в виде пощёчины. Меня захлестнули обида на моих близких, молча взиравших на происходящее, и ненависть к обидчику поднявшего на меня руку. Я не признавал ни чьего права физического наказания меня кроме родителей. В состоянии сильного возбуждения я выскочил во двор, схватил первое, что мне попало под руку, а это был кирпич и ворвался в квартиру с целью отомстить за нанесённое оскорбление. Дорогу мне преградил брат, я, плохо соображая, ударил его, а потом Григория Михайловича. На меня кинулась мама и вытолкнула меня за дверь. Не помню, что я ей наговорил в обиде, но домой я уже не вернулся. Первую ночь я переночевал у своего друга Володи Черноголовина. В дальнейшем, сейчас уже не помню с чьей подачи, поселился в Покровке у тех замечательных людей, которые столько раз выручали нас. С их сыном, Семёном, я работал на заводе. Мои отношения с Григорием Михайловичем прекратились. Мы взаимно не питали друг к другу ничего хорошего. Для своей семьи я был на положении отверженного, и это очень тяготило меня, потому что роднее и любимее их у меня никого в жизни не было. Тяжелее всех, наверное, было моей маме. Она разрывалась между нескольких огней, но решиться, у какого остановиться, не могла. Судьба не щадила ею, лишила мужа, подарила трудного сына в моем лице и поставила под угрозу потери маленького женского счастья, которое она ещё ощутить не успела.

Вскоре я перешёл работать в другой цех, изготавливающий комплектующие детали для комбайнового завода. Меня поставили на фрезеровку трубных заготовок. В дальнейшем мне надоела однообразная неинтересная работа по выполнению одной — и той же операции и я уволился с завода.

Мой друг Володя Черноголовин работал в то время на комбайновом заводе слесарем-ремонтником в первом сборочном цехе, и он уговорил меня пойти работать на его завод. Я вначале устроился по специальности в инструментальный цех, но через некоторое время понял, что для выполнения фрезерных работ по изготовлению режущего инструмента и штампов моей квалификации явно недостаточно. Переучиваться заново значило попасть в материальную зависимость от семьи, в том числе от Григория Михайловича, что для меня, естественно, было неприемлемо. Володя договорился с механиком своего цеха взять меня слесарем по ремонту оборудования, поручившись за меня и пообещав на первом этапе шефствовать надо мной. Я перевёлся в сборочный цех и достаточно быстро освоил новую для себя профессию слесаря-ремонтника. Через год я уже подтвердил пятый разряд.