Карен Аветян - Неконтролируемая мысль

Ты не была такой, как все.

Ты обладала манией роста,

И в воздухе кружилась подобно стрекозе.

Описать мои чувства очень непросто.

Для этого не хватит всех слов.

Ты часами плетёшь свои гнёзда,

Собирая ветви со всех уголков.

Ты занята строительством дома,

Пока друзья твои летают в облаках.

Сущность твоя мне мало знакома,

Её не встречал я на этих холмах.

Я взглядом был пленён и очарован.

И днём, и ночью думал о тебе.

И, к сожалению, от любви никто не застрахован.

Встречаю вновь привычный мне сюжет в судьбе.

И снова с тоскою встречаю рассвет.

Никак не могу вопрос разрешить.

Никак не могу вновь сказать тебе «привет».

Так как же мне душу твою захватить?

Существует немало семей, в которых воспитание детей отчасти проводится «методом рукоприкладства», когда родитель избивает своего ребенка в целях достижения определенной цели. Согласитесь, это самый глупый и ужасный метод воспитания детей. Воспитанный такими методами ребенок, становится замкнутым, недоверчивым, застенчивым и часто начинает бояться выполнения простейших задач, которые связаны со внешним миром, где приходится контактировать с окружающей средой. Такие дети более подвержены заболеваниям, в том числе и психическим. Они стареют раньше и активнее. При всем этом на протяжении такого воспитания ребенок начинает накапливать ненависть к своему обидчику. И однажды может случиться так, что он захочет уйти из дома, и это лишь малое, на что будет способен такой ребёнок.

В один январский день ты стал отцом.

Ты никогда такого счастья не видал.

И весь Дунай был занят торжеством,

А время шло, малыш вырастал.

Но ты не знал — так важно наделить его любовью

И заложить в его сознание добро,

Быть частью неразрывной, его кровью

И протекать по венам сквозь ребро.

И вдруг однажды поневоле

Явится на свет ночной кошмар.

Сомкнёшь глаза, поддавшись воле,

И нанесешь решающий удар.

Но ведь это всего лишь ребёнок…

Не способен он воспринимать

И впитывать мысли лучше воронок.

Ему хотелось просто жить, играть.

И не ребёнок должен тебя понимать,

А ты, ведь взрослым никогда он не был.

И прежде чем к воспитанию приступать

Встряхни из памяти протухший пепел.

Ты перестань себя любить

И ненависть свою приумножать.

Уже не можешь отличить

Врага от друга; склонен пропадать.

Себя в руках держать ты перестал:

Ты потерял рассудок, силу воли.

Но даже не предполагал,

Что я, твой сын, себе позволю.

И вот однажды перестал терпеть побои,

Собрал все вещи в чемодан. Сбежал.

И очень долго я искал свои покои,

Мечты свои в тени держал.

Таким тираном я не стану,

Ведь я прошёл чрез эту боль.

Я залатаю эту рану

Нитями прочными и поперёк, и вдоль.

Не смейте, люди, сильнее тереть мозоль,

Дабы найти для воспитанья средство.

Не дайте ребёнку почувствовать боль

В моменты счастливого детства

Человек, который любит по-настоящему, готов пойти на многое ради любви. Но часто любовь не взаимная, но большинство неопытных в этом деле людей продолжают любить и вскоре сдаются. А, может, следовало бороться за свою любовь? Но зачем? Зачем бороться за безответную любовь? Зачем бороться за то чувство, которое приносит лишь боль? Будет проще оставить эти мысли, закопать такую любовь глубже. Или же нет?

Всё началось с прикосновенья,

С прикосновенья чутких душ.

Я в предвкушении восхищенья

Проник в таинственную глушь.

Мечтал услышать шорох опавшей листвы,

А услышал жуткое пение птиц.

Хотел почувствовать запах свежей травы,

А почувствовал взлёты синиц.

Они над разумом твоим нависли,

Они летают в твоей тьме

И истребляют твои мысли,

Что вырастают в человеческом уме.

И не дают тебе житья они,

Но являются неразрывной частью.

Горят в твоей душе огни.

Это дело стало их главной страстью.

Спасти желал родную душу,

Ведь так хотел тебе помочь.

Я выгонял их прочь, наружу,

Пытался за собой их поволочь.

И проникал в твои владенья,

Где беспощадным был царём сам Мрак.

Я видел все твои мученья,

Я слышал вой слепых собак.

Тебя так быстро догоняли,

Но одолеть никак не могли.

И всякий раз в тупик загоняли,

Будто не хотели. Как будто они тебя стерегли.

И, как те яростные птицы,