Дина Адомайтес - Будь ты проклят

— Да я пошутил! — фыркнул он, а мои глаза, ставшие размером с пятирублевую монету, продолжали ошарашенно смотреть на этого человека, и я не знала, чего ждать от него в следующую секунду. — Знаешь, сколько я таких, как ты, спас своей шоковой терапией?

— В смысле? — я вообще не соображала, о чем он говорит, все еще пребывая в ужасе от услышанных от него слов.

— Много таких было, кто на крыше стоял и жить не хотел. В основном, причины банальные: с родителями поссорилась, парень бросил или изменил, — сказал он, а у меня больно кольнуло в груди при упоминании знакомого фактора, который привел меня вчера на крышу. — У тебя, наверное, тоже что-то из этого?

— Вроде того, — отвела я взгляд и почувствовала ком в горле.

— Обычный рядовой случай, — со знающим видом произнес он, а я пыталась понять, кто этот человек и для чего ему надобно подниматься на крыши, чтобы спасать разочарованных в жизни девушек.

— А тебе-то это зачем? Ты тоже когда-то через это прошел? — это было единственное логичное объяснение, пришедшее мне в голову.

— Нет, я через это не пройду никогда, — ухмыльнулся он, сверля меня своими прозрачными глазами.

— Откуда такая уверенность? — поразилась я. Разве я сама могла предположить еще неделю назад, что буду стоять на крыше, что буду разводиться со Стасом, не прожив с ним и дня вместе?

— Никаких отношений с девушками у меня не было и не будет. Я не вижу смысла тратить время на то, что временно.

— Так почему это временно? Что нельзя быть с одним человеком всю жизнь? — пришла я в бешенство, вспомнив слова мамы о мужской природе. — Кто виноват в том, что это временно?

— Я не про те временные рамки, — совершенно спокойно ответил он, несмотря на мою откровенную агрессию. — Я говорю о том, что это все равно когда-нибудь закончится. Мы все когда-нибудь уйдем отсюда, и ничего из того, что мы тут построили, не останется, поэтому я не вижу никакого смысла тратить на это свои силы и нервы.

— Но это все понятно, — нетерпеливо перебила я его. — Но жить как-то надо, или ты предлагаешь просто лежать, не шевелясь, и ждать дня, когда ты помрешь?

— Жить надо, но не придавая много значения происходящему. Но девушки так не могут, если начинаешь с ними отношения, им нужно, чтобы все было идеально. Я еще не встречал ту, с которой можно было бы просто наслаждаться этим временным пребыванием здесь и не строить никаких планов, требующих немедленного воплощения.

— А для чего тогда быть здесь, если не строить и не воплощать никаких планов? — меня просто потрясли его странные слова, похожие на бред сумасшедшего.

— Просто жить в ожидании того, что будет потом. Жить этим предвкушением того, что потом все будет прекрасно, там, в другом мире.

— А ты так уверен, что это будет? — спросила я, все больше удивляясь этому непонятному парню.

— Уверен.

— А я вот нет! Я вообще не уверена, что со мной может произойти что-то прекрасное, чтобы оно действительно было таким в реальности, а не только в моих надуманных иллюзиях, — крепко сжала я кулаки, чтобы только не расплакаться.

— Там все будет по-другому, — сказал он с твердой убежденностью.

— И что же там будет? — всхлипнула я, не сдержавшись все-таки от слез, которые, подлецы, все равно вылезли наружу.

— Радость. Спокойствие. Легкий вдох и выдох. Полное освобождение от любых эмоций, потому что ни одна ситуация не будет окрашена оттенками, — вдохновленно говорил он, устремившись взглядом куда-то вдаль.

— Так бывает? — спросила я, утирая слезы.

— Да, бывает. Сейчас тебя затрагивают ситуации, потому что ты здесь, и ты не можешь реагировать по-другому. Ты воспринимаешь предательство, боль, чувствуя свое самолюбие уязвленным, а жизнь кажется тебе несправедливой и жестокой. Но разочарование наступает лишь из-за твоих неоправданных надежд, которые ты сама себе придумала.

— Почему сама придумала? — я, уже не сдерживаясь, рыдала от той самой боли и предательства, о которых он говорил. — Разве это нормально лапать других девушек, изменять, когда у тебя есть своя девушка?! — в отчаянии задала я ему вопрос.

— Тебе это кажется важным, потому что ты зависима от других людей, ты четко ощущаешь себя, свое тело, свою личность, которую обидели, которую унизили. Ты воспринимаешь все на свой счет. Ты не можешь по-другому, пока ты здесь. Свой промах ты воспринимаешь как личное потрясение. Но потом этого не будет, не будет ничего твоего и тебя не будет как целой личности, разделенной от других людей.