Юрий Поляков - Веселая жизнь, или Секс в СССР

Но однажды Боба увидел во французских новостях сюжет: видный русский банкир мсье Коткин подписывает важное соглашение с Национальным банком Франции и в знак дружбы дарит Лувру картину Буше «Стыдливая пастушка», стоившую десять миллионов франков, за что министр культуры Франции благодарил нувориша, прижимая руку к сердцу. Однако с ответным словом выступил не Коткин, заика с детства, а вице-президент «Альма-банка» по связям с общественностью, и в этом лощеном субъекте, затянутом в смокинг, Боба к своему изумлению узнал раздолбая Эдика Фагина.

Через неделю, не выдержав, Крыков позвонил в центральный офис «Альма-банка», представился и попросил соединить с вице-президентом, объяснив, что тот будет страшно рад услышать старинного товарища. Бобу холодно выслушали и записали контактный телефон.

– Ага, жди! – злорадно усмехнулась беглая костюмерша.

Но через десять минут раздался звонок, Крыков сорвал трубку.

– Алло, Боба! Это я, Эд! – услышал он счастливый голос друга. – Ты куда, черт с ушами, пропал на десять лет? Почему не звонил? Я тебя, гада, часто вспоминаю!

– Ну, мы вроде же с тобой…

– Какая ерунда! Я давно все забыл. Ты где вообще-то?

– В Ницце.

– Отдыхаешь?

– Работаю.

– Чем занимаешься?

– Преподаю.

– Ты?!

– Я. У меня своя школа правильной речи и манер.

– Обхохочешься! Бросай все, приезжай немедленно! Такие люди сейчас нужны здесь.

– Но, Эдик, на меня в Москве дело заведено… – осторожно предупредил «князь Вязьников».

– Брось ты, сейчас такими мелочами уже не занимаются. Москва трупами завалена. «Заказуху» расследовать – ментов не хватает. Приезжай! А если что – у нас в силовых структурах есть свои люди. В обиду не дадим. Сбрось моей секретарше дату вылета и номер рейса.

– У меня и загранпаспорта нет…

– Я позвоню в консульство. Сделают «на ап». Жду! Погуляем, как в былые времена, дружище!

Боба собрался за один день. Жена лететь отказалась. После своего предательского бегства из СССР она никому не верила, а он не настаивал: удобный повод завершить их неказистый брак. Международный аэропорт Шереметьево-2, который Крыков еще помнил пустынным, как крематорий в санитарный день, теперь смахивал на Курский вокзал в сезон отпусков. Подойдя к стеклянной будочке паспортного контроля, проходимец трепетал, боясь, что вот сейчас из-за угла выскочат оперативники, наденут на него наручники и поволокут на Петровку, а то и, учитывая связи с белой эмиграцией, на Лубянку. Однако пограничник, устало сверив фотографию с оригиналом, лязгнул штемпелем.

На выходе у барьеров его встречал старый друг в длинном пальто цвета молодого абрикоса. По бокам стояли два плечистых охранника в кожаных куртках. Один из них протянул Бобе огромный букет алых роз. На улице, у поребрика, их ждал черный «Линкольн», длинный, как траурный поезд Ленина. В салоне одуряюще пахло дорогой кожей, а на столике из серебряного ведерка со льдом торчало горлышко «Вдовы Клико». Охранник хлопком открыл пробку и наполнил бокалы.

В Москву мчались с сиреной, то и дело выскакивая на встречную полосу. Гаишники отдавали честь. Эдик всю дорогу жаловался, что вынужден каждый день ходить на приемы, банкеты, презентации, коктейли, а девушки, мечтающие работать в «Альма-банке», готовы в любой момент доказать свою квалификацию, но силы уже не те… Ему срочно нужен дублер, напарник, сменщик. И вот Бог услыхал, послав на помощь старого друга. Чужим ведь доверять нельзя: времена нынче лихие… Наконец примчались в «Президент-отель», поднялись в пятикомнатный люкс, где был накрыт шикарный стол. Начали со свежайших устриц, которые, как уверял Фагин, прилетели тем же самолетом из Ниццы. Потом халдеи внесли метрового осетра, следом – поросенка, на котором хреном было выведено: «Кто старое помянет, тому глаз вон!» Друзья пили, ели, вспоминая молодые забавы, общих девушек, удачные антикварные сделки. Фагин достал из кармана золотой мобильный телефон (большая редкость в те годы!) и спросил:

– Скарлетт нашли? Отлично! Запускай!

В люкс плавным шагом от бедра вошли три рослые королевы красоты – блондинка, брюнетка и рыжая, отдаленно похожая на Лисенка. Девушки выглядели очень дорого, а стоили, наверное, еще дороже. Но опустим, опустим, мой скромный читатель, занавес стыдливости над тем, что было дальше. Но когда медноволосая Скарлетт соединила друзей, как ажурный мраморный мост соединяет два замшелых утеса, они пожали друг другу руки в знак вечной дружбы и сотрудничества.