Юрий Поляков - Веселая жизнь, или Секс в СССР

– Кто?

– Макетсон.

– На нас не работают, Гога, мы не плантаторы, с нами сотрудничают. А с чего ты взял, что он наш?

– Как это с чего?! Все время отпрашивается, говорит, по вашим заданиям. В командировки от вас ездит…

– В какие еще командировки? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Сегодня с половины дня отпросился на собеседование. Сказал, вы его в диссидентское подполье внедряете.

– Что-о? Какое еще на хер подполье? Нет никакого подполья. Полсотни психов и обиженных внуков. Ладно, разберемся. А с кем собеседование, не сказал?

– С Бобковым.

– С ке-ем?

– С Бобковым…

– Ты хоть знаешь, кто такой Филипп Денисович Бобков?

– Кто?

– Начальник Пятого управления. Генерал армии. Я в конторе пятнадцать лет работаю и его один раз видел. На торжественном собрании. Ну, Макетсон… Ну, фантаст! Хорошо, что просигналил. Мы организация благодарная, всегда поддержим, если надо. С повестью пока не поможем, время еще не пришло. Но если в чем другом – обращайся, а теперь дуй в партком!

Я встал, потом снова сел, допил для храбрости коньяк и выпалил:

– Худрук театра имени М. пристает к актрисам.

– Знаем. К твоей тоже пристает? – с интересом посмотрел на меня Бутов. – Вот ведь старый кобель, ему из Индии возят укрепляющие таблетки. И что он там еще отчудил?

– Затащил ее в кабинет и хотел изнасиловать…

– Ну да, изнасилуешь такую лосиху!

– Она ему отказала… в решительной форме. А Виолетта Гаврилова, между прочим, – комсорг театра, и ее теперь увольняют.

– Правильно увольняет. Она же его с этим… каскадером вместе избила.

– Вы знаете?

– Кое-что…

– Каскадер случайно зашел в приемную, увидел и заступился.

– Уверен? Кто может подтвердить?

– Лета.

– Нет, она заинтересованное лицо. Еще?

– Секретарша.

– Точно! Она нам уже писала. Правда, анонимно. Ладно, будем вникать. На этого старого козла давно жалуются, а за жабры взять трудно: он Ленина в кино играл. Ничего, разберемся. Хорошо, что довел до сведения. А может, все-таки к нам?.. – Он глянул на меня с суровой мечтательностью. – Ладно, ладно, не буду портить тебе жизнь. А сейчас давай в партком…

– «Гони, коня, мой витязь синеокий, в светелке ждет тебя твоя невеста…» – пропел вернувшийся Лялин.

– Коля, заткнись, надоел! – рявкнул Бутов. – Лучше налей!

В парткоме сидела, закутавшись в павловопосадский платок, Арина и, всхлипывая, вязала варежку.

– Ну что? – спросил я.

– Ничего хорошего. Вечером приедет Ленка и останется ночевать. Ник, гад, специально постригся и у своего предка фирменную брызгалку выпросил. «Интим-спрей» называется. Из Гамбурга привезли. Готовится, сволочь! Что делать?

– А что ты в прошлый раз делала?

– Не помню. Пьяная была в хлам.

– Напейся снова!

– Издеваешься?

– Почему? Кто не помнит – тот не страдает.

– Ты чего сегодня такой злой?

– А чему радоваться-то? У себя?

– Ну да. Только не в себе. Ждет тебя…

– Остальные уже там?

– Ушли.

– Почему? Я же не опоздал.

– Он всех членов комиссии по одному вызывал.

…Владимир Иванович курил, стоя у окна и глядя на прохожих. Пепельница была полна изжеванных папиросных окурков. Увидев меня, он вздохнул, кряхтя, нагнулся к сейфу, достал и сунул мне машинописные странички, сплоченные железной скрепкой.

– Подписывай!

– Что это?

– Решение вашей комиссии.

– Но мы же еще не собирались.

– Считай, что собирались. Все уже подмахнули. Ознакомься и закорючку поставь!

Пропустив три абзаца про решения XXVI съезда КПСС, моральный облик и роль многонациональной советской литературы в коммунистическом воспитании, я прочел следующее: «Мы, нижеподписавшиеся члены комиссии парткома Московской писательской организации СП РСФСР по персональному делу члена КПСС Ковригина А. В., всесторонне изучив обстоятельства дела, а также внимательно ознакомившись с текстом «Крамольных рассказов» вышеназванного автора, пришли к следующему решению, строгость которого продиктована…»

Дальше шел абзац про международную напряженность, провокацию с корейским «Боингом», про воду на вражью мельницу, про подрывную работу западных разведок и их «радиоподголосков»… В конце объявлялся приговор, выделенный нижним подчеркиванием: «…учитывая тяжесть содеянного поступка, порочащего высокое звание коммуниста, а также цинично-непримиримую и дерзкую в отношении советского строя позицию, занятую автором клеветнического опуса, комиссия рекомендует партийному комитету исключить Ковригина А. В. из рядов КПСС и поставить вопрос о целесообразности его пребывания в Союзе писателей СССР…»