Александр Строганов - Стравинский

Теперь Стравинский укладывается на кушетку. Высшей степени неловкая поза. Поза восковой куклы. Представьте, Иван Ильич на животе, лбом и носом упирается в клеенку, руки ладонями вверх безвольно покоятся на полу. При таком расположении голос его тоже приобретает целлулоидные интонации, – Что там за окном?

– Какие-то крупные птицы. Похожи на голубей, но уже не голуби, уже крупнее голубей. Видел трех. Две – в полете, а одна просто так сидела. Оперение серенькое – этакая старушонка в пуховом платке.

– Ну, что же.

28. Сударнов. Меланхолия

После неудавшегося четверга Григорий Г. погрузился в меланхолию. Только маньяк в полной мере может оценить, какой самоотверженности требует всякая, пусть и недолгая прогулка по городу, кишащему беззащитными зеваками, шелковистыми продавщицами, кудахчущими парочками, вырвавшимися из заточения и опьяневшими от свежего воздуха мамашками с кричащими колясками, торчащими из колясок розовыми ручками, рядящимися под прохожих охотниками, рядящихся под работяг мясниками и прочими клоунами кромешного цирка страха и любви. Всякая прогулка – это две или три бессонных ночи накануне, дурманящие пилюли, бесконечные беседы с самим собой, изнурительная гимнастика, душ каждые четыре часа… вязание, конечно, спасительное вязание в случае Григория Г. И если цель путешествия не достигнута, то, что для заурядного человека – легкая досада, не больше… вспоминается циничная фраза, все, что не делается – к лучшему … так вот, то, что посредственность отпускает с легкостью, для истинного маньяка – крах, извержение вулкана, кораблекрушение. Следом безразличие, пустота, меланхолия. Жуть, жуть, жуть, жуть, жуть… Вероятно, нечто подобное испытывают покойники первые часы после смерти.

Некоторое время Григорий, растрачивая последние силы, петлял около своего жилища, пока не осознал, что возвращение невозможно, так как, переступив порог, он окончательно свалится в бесчувствие, и еще неизвестно, чем все это кончится.

Стравинский, Стравинский, Стравинский. Срочно, срочно, срочно. Иван Ильич. Найти Ивана Ильича. Во что бы то ни стало найти. За неимением Сергея Романовича найти Ивана Ильича. Срочно. Время позднее. Но он дежурит. Должен дежурить. Дежурит? Не дежурит? Дежурит. Одна надежда, что дежурит. Он часто дежурит. Чаще дежурит, чем не дежурит. По-видимому, живет там. Живет там у себя. Живет там у себя в психушке. Психушка – дом, дом, дом. Дом родной. Колыбель. Спаленка. Люлька. Колыбель. Крепость… Там. Безусловно. Однозначно. Несомненно… Там, там. Наверняка там. Не может его не быть. Нет, нет, нет. А если нет? А вдруг нет? А что, если нет? Что? Что? Почему? А с чего ему там жить? Зачем? Зачем ему там жить? Разве нет у него другого дома? настоящего дома? Разве нет семьи, детей? деточек, мальчиков, девочек? бесенят и куколок, червячков, мал, мала, меньше?.. А я? А я – не его семья? Нет? Нет. Я – не член семьи. Нет. Не повезло. Нет. У него другая семья. Чужие люди. Мне – чужие. Какие-нибудь дети, домашние животные. Кошка или собака. Может быть несколько кошек, несколько собак. Целая псарня голодных, голодных… Собаки, дети. Десять, двенадцать душ. Мальчики, девочки. Крошки и кошки. Десять, двенадцать… Кормить. Их же всех нужно кормить. Всю эту ораву кормить нужно. Чем? Чем кормить? Зачем?.. А как же? А как же?.. Кормить нужно. Надобно, нужно. Надобно… А жена? А жена как же? А жена на что? Зачем жена-то? Хорошая жена, плохая жена, любая жена. Вот жена и накормит. Почему бы ей не накормить? Разве она не жена? Жена обязана кормить. В особенности, когда такое множество… Сами к нему идут. Дети эти, кошки, собаки – сами идут. Тянутся. Не мудрено. К кому же тянуться если не к нему?.. Может быть, жена его и неплохой человек. А почему бы и нет? Жена – не обязательно стерва. Бывают жены друзья, соратницы, помощницы. Бывают хорошие жены. Даже очень хорошие, не раз приходилось слышать… Нет, жена точно накормит. Его жена точно накормит. Даже незачем беспокоиться… А как иначе?.. Уф!.. С другой стороны, а с другой стороны, а с другой-то стороны, жена, с женой, на жене, за женой глаз да глаз нужен, за женой тоже глаз да глаз нужен. За кошками и за женой глаз да глаз нужен… Присмотр. Осмотр. Досмотр. Присмотр… Жена без присмотра – все равно, что кукушка без часов… Что же это будет без присмотра-то? Столько скользких людей вокруг! Глаз, да глаз… Да еще такая жена!.. О-о, нет, тут дело такое… С другой стороны, дежурить-то надо. Кто-то должен дежурить?.. Семья – это хорошо, конечно, а мы? А я?.. Нет, без дежурства никак. Дежурить обязательно. Даже иногда, может быть, чем-то поступиться, чем-то пожертвовать. А как же? Как же иначе? Никак… Дежурит, дежурит, непременно дежурит, обязательно дежурит, вне всяких сомнений… Я везучий. О, я везучий! Еще какой! Иван Ильич это знает. Отлично знает!.. Стал бы он со мной возиться, если бы я везунчиком не был? Всякому хочется успеха. Успеха, похвалы. А на меня ставить можно. На кого ставить, если не на меня? Все остальные маньяки безнадежны. Я один такой, в своем роде… Иван Ильич это хорошо знает. И я знаю. И он знает. Отлично знает. Мы – друзья. Настоящие, настоящие, настоящие… Образцовые… Я и похвалить умею. Еще как! Так никто больше не умеет?.. Напрасно лесть пороком считают… Плохо. Плохо, плохо. Совсем плохо… А что случилось? Что, собственно, случилось? Что же случилось? Не могу понять… Стравинский. Стравинский, Стравинский, Стравинский. Стравинский поймет, разберется, поймет. Научит. И спасет. Этот – спасет. Этот – обязательно спасет… Что за «этот»? Это еще что такое? Какой такой «этот»? Что это такое, «этот»?.. Иван Ильич. Иван Ильич Стравинский. Доктор Иван Ильич Стравинский. Доктор. Доктор. Доктор Иван Ильич… Сил нет, но идти нужно. Стиснуть зубы и как-нибудь… Зажмуриться, собрать волю в кулак, и как-нибудь… Страшно. Страх появился… С другой стороны это хорошо. Страх придаст сил. Второе дыхание. Откроется. Закон природы. Что-что, а второе дыхание непременно откроется… Зажмуриться… Однако с закрытыми глазами идти трудно. Не всякий может. Некоторые и глаз-то закрыть не умеют. Боятся. А я? Пожалуйста. Идти с закрытыми глазами? Сколько угодно. Пожалуйста. Вот, пожалуйста. Пожалуйста… Что такое?.. Ударился. Вот те раз, кажется, ударился. Влете. В столб? Не в столб? Что такое? стена? Может быть, столб? Какая разница?.. Руки, руки вытянуть. Руки, руки, руки… плохо слушаются… Руки, руки, руки вытянуть… Да, нелегкая работа. Что там про бегемота? Нелегкая работа. Нелегкая, нелегкая… А как же слепые? А как слепые? Так и ходят. Вытянут руки, и ходят. И ничего, и всё успевают. Что успевают? Всё. При чем здесь «успевают»?.. Вот, паника начинается. Кажется, паника начинается. Еще не хватало… Спокойно, Григорий, спокойствие. Штиль. Полный штиль. Курс правильный. Точнее, праведный. Идем по ветру. Ветер никогда не подведет. На то он и ветер. В отличие от человека явление сознательное, прагматичное, верховная сила, главный штурман… Не столько прагматическое, сколько трагичное явление. Трагедия. Ветер часто трагедия. Музыка для трагедии… Ветер и ветер. Сколько помню себя, всё – ветер. То и дело. Осенью особенно. И весной. И летом случается. А зимой – бураны, метели. Но и без снега, просто ветер тоже бывает. Не только весной. И осенью. И зимой. Не обязательно буран. Не обязательно трагедия. Бывает веселый ветерок. Игривый, веселый. Почему нет? Почему бы и нет?.. По крайней мере, не вижу прохожих. Что они сейчас думают обо мне? А что такое? Что такое особенное происходит? Слепой человек возвращается домой. В психушку. Вовсе не событие… И ничего они не думают. Не могут думать, потому что не видят. Я же их не вижу, вот и они меня не видят… Только не открывать глаз. Ни в коем случае… Оп-па! Еще столб… Или стена. Нет, столб, стену бы я нащупал… Шишка будет. Ничего, шишка – хорошо. Больно. Отвлекает… Паника как будто утихает. Паника. Паническая атака. Чушь собачья. Сейчас у всех панические атаки… Больно… Хорошо, что больно. Боль отвлекает. Главное – глаз не открывать. Чуть было не открыл, когда ударился. Не открывать. Ни в коем случае… И по возможности отключить слух. Настроить внутреннее зрение, третий глаз. Третий глаз. Как это я о нем забыл?.. Вперед, вперед, капитан… Как же я о третьем глазе забыл? Вот индусы о нем никогда не забывают. Мудрые. Мудрость. Восточная мудрость. Даже когда голодно. Даже когда война или Потоп. Никогда не забывают. Потому и живут долго. Вообще не умирают. Засыпают на время. Два глаза спят – третий бдит. Мы-то этого не знаем, потому что не любопытны. Русский человек не любопытен. Кто об этом не знает. Чуть что – русский человек не любопытен. Кто это припечатал? Пушкин? Так он африканец. Откуда ему знать? Чтобы такое познать, в себя заглянуть надобно. А там – Африка. Саванны, да джунгли. Лавы да пожары. Кипящее всё… Думают, его на дуэли убили. Черта с два! Сгорел. Заглянул в себя и сгорел… Думают, оттого, что нелюбознательны, и водку пьем, и лаемся. Думают, всё-то нам известно, всё-то нипочем. Равнодушие. Духовная старость. Рождаемся старичками, старичками помираем… Черта с два! Мы в себя погружены. У нас внутреннее зрение. Внутренний океан. Бесконечный. Вечерний… Вброд, на ощупь к Богу идем. Через страдания, ошибки, подвиги, преступления, песни и подлости. Он ждет. Всегда ждёт. Нас ждет, неприкаянных… И что нам Африка?.. Спасибо, конечно, ему, Александру Сергеевичу, Пушкину Александру Сергеевичу. Как не поверни – герой. Жертва. Спасибо ему за всё… Иногда кажется, что мы спим. На дне океана. Крепко спим. Индусы иногда пробуждаются, даже чаще бодрствуют, мы же спим протяжно, всегда. Только вот у меня, пожалуй, сон поверхностный. Беда моя. Болезнь моя. Ужас мой. Зачем-то хочется пробудиться. Точно зуд во мне. Оспа души. Зачем? Не знаю. Как проснуться? А надо ли? Как? Ущипнуть себя – смешно. Обхохочешься. Смешной рецепт. Нет, здесь нужно что-нибудь из ряда вон, что-нибудь страшное, чудовищное сотворить. Спаси и сохрани! Мерзость какую-нибудь. Ужас, ужас! Убийство, например. Всё, погиб, погибаю! Что же это за мысль, откуда? Ужас, ужас! Да разве я способен?.. Пробуждается. Во мне или это сам я? Бежать от этих мыслей. Куда? К доктору. Стравинский, Стравинский. Вот чего боялся, чего все боялись, доктор, я, все… Кто, кто пробуждается. Кто да кто? Медленное мое. Страсть. Медленное убийство, покуда в поту, в поту холодном, иголочки, пока сердце не зайдется, иголочки, иглы, пока пробуждение не наступит. Грех, грех. Наяву и во сне, при жизни и после, грех, грех… Нет, нет, это не я, не про меня, честное слово. Мысли сами по себе. Вне меня. Привнесенное. Сергей Романович говорил, так и бывает, ты – сам по себе, стихи – сами по себе. Так то – стихи, а здесь такое!.. … Черное слово, слово – оспа… Что же это будет? Оба проснемся, убийца и убиенная. Уж теперь жена, теперь-то жена. Надо, надо было женится, говорили люди. Так на ком? Советовали – женись, дурень, пока не сбрендил окончательно. Так на ком? И зачем?. Вечное это «зачем». По любому поводу и без повода. Зачем, зачем? Просто так. Положено и все. Все женятся, и ты женись… Ну вот теперь такая жена будет. Не из живых. А что? А какая разница? Жена как жена, всем женам жена! Проснемся пусть не в объятиях, просто рядышком, головы друг к дружке повернуты. Только головы. Как на картине. Пробудимся болью белесой, проснемся, так и будем всю оставшуюся сырую бессонницу, так и будем сверлить друг дружку глазами вороньими. До черных дыр. Вот что такое любовь, вот что такое любовь немых. Любовь немого человека пробудившегося зачем, жадного до любви, до любви, до чужих мыслей охотника. Вот что такое умереть молодым, уснуть молодым. Вот что такое жажда познания. А звучит как красиво? – жажда познания. Что-то из школы, из детства, из школы, учебное что-то. Уж никак не преступление, а наделе выходит преступление задумал, само задумалось. Ждал, ждали. Ну, вот – будьте любезны… Это не только во мне. Это у всех. Это я знаю, у всех. Если принять как грех, так и все грешны, все преступники, все маньяки. А что, когда мужчина женщину берет, он не маньяк?. Вот в ту самую минуту – не маньяк?.. или когда удовольствия разные, удовольствия, удовольствия разные – не маньяки?.. Веселись, юноша, в юности своей… Разве не так сказано?.. Ишь ты? Вот опять старик Экклезиаст. Око его… Здравствуй, старик. Я о тебе помню, не забываю. Другие забыли давно или не знали, а я – помню, не забываю… А кошмар, кошмары, кошмар и впрямь всегда рядом. Стоит свернуть в первую попавшуюся подворотню в запахи незнакомые, и все, пропал. Разве не так? Пропал. И сразу, непременно навсегда. Одного раза достаточно. Одно раза вполне достаточно. Второй попытки не будет. Не бывает. Топор всегда рядом, всегда ждет… Что там? Что там в подворотне? Обыкновенный пар. Тот, что кривляется. Везде, не обязательно на бойнях. Иногда в подъездах зимой… Больно? Да. И очень глупо, если вдуматься… Но терпеть можно. Все стерпеть можно… И куда меня занесло? Знамо, куда… Но это – не Восток. Даже близко не Восток… Ах, Восток, Восток. Сахарный. Рахат-лукум. Восток – другое дело. Там удивляются и радуются, удивляются и радуются. Обзор лучше. У нас – два глаза, у них – три. У нас тоже три, разумеется, но третий – не в почете. Потому на Востоке и детей рожают беспощадно… Ах, индусы, индусы! Неприметное множество… Как-то спрятались? И не видно и не слышно их. Вот уже тысячу лет не видно и не слышно…. А мы их что-то игнорируем. Как будто и нет их вовсе… Сколько их там? миллиард? А мы их в упор не видим, как будто и нет их вовсе. А, может быть, их, в самом деле, нет. Сергей Романович говорит, ничего нет. Вообще ничего. И никого… Ничего, ничего, как-нибудь доберусь. Старик этот у Хэма добрался же? Да еще с акулой или кто там был, кого он поймал? Рыба-меч, что ли? Что, у этих рыб такое вкусное мясо? Вряд ли. Просто им там голодно… Голодно, конечно… Все, кроме нас впроголодь живут. Если быть объективным. И у Хэма, и в Индии… Жаль, Хэм в Индии не был. А что ему там делать?.. Холодно однако… Ничего, ничего, если мерзну, значит жив пока… Как же того старика в море звали?.. Какая разница? Что-нибудь испанское наверняка. Дон… Дон… Диги-дон… А хотел бы я, например, попробовать мясо этой чудо-рыбы? Только честно?.. Нет. Любопытство отсутствует. Когда бы не болезнь – спился бы наверняка… А на море хочется?.. Нет… Хорошо, что о море думаю. Отвлекает… Только бы он дежурил. А если нет? А если его нет?.. Что-нибудь придумаю. Попрошусь в палату и буду ждать. Скажу, голоса со мной разговаривают. Скажу, покончить с собой желаю, повеситься… А что, не исключено. Если правильно все устроить, смерть мгновенно наступает… Ой, ли? Сколько наших спасли. Бывало, долго висят, а все равно спасают… Еще парализует. И кто за мной дерьмо таскать будет?.. Желающих нет? Нет желающих… Вот – уже юмор возвращается. Дом близко… Спасают, они всех спасают. За редким исключением. Раньше как-то не так, а теперь всех спасают. Это что-то свыше… Так. Что это?.. Стена. Так. Поворот. Здесь где-то должен быть поворот… Вот он, все верно. И шаг уверенный. Качусь как шарик в лузу. Притяжение. Ньютон тоже маньяком был, не сомневаюсь. История полна белых пятен. То, что нам не положено – никогда не узнаем. Сундуки закрыты. Надежно. Ящики Пандоры. Сколько у нее ящиков?.. Шаг ускорился. Неоспоримый факт. Что, третий глаз заработал? Заработал. Ура! Теперь держись… Ах, индусы! Какие все же таки молодцы! Сомнений нет, реинкарнация существует. Еще повоюем, стало быть… С кем это я, интересно, воевать собрался? А помнишь ли ты, дорогой Григорий, кто ты есть на самом деле?.. Помню. Мастер ручной вязки… И с кем же ты воевать собрался?.. Не знаю, ни с кем… А не знаешь броду – не лезь в воду. Не знаешь броду – не лезь в воду. Не знаешь броду – не лезь в воду… А как же море? Как же я без моря до Индии доберусь?..