Евгений Мороков - Отчаянный марафон

— Я считаю его сильным и потерянным, а это самое худшее сочетание в данное время.

— Что случилось с тем парнем? — она старалась задать этот вопрос как можно осторожнее. Ведь интерес сидел в ее голове.

— Купил по дешевке мотоцикл и захотел почувствовать что-то новое. У него не было прав, насколько я помню. Глупо, это так глупо.

— Мне жаль его. Такой молодой.

— Нет. Жалеть нужно не его, а жену и двух маленьких детей. Он — эгоист, не ставящий жизнь ни во что.

— А что, если это судьба?

— Значит, она безрассудна, значит, этот мир слишком жестокий для нас. Трудно верить в судьбу, когда вокруг происходит подобное. Это лишь частный случай. Мне противно размышлять о судьбе посреди ямы из трупов и горя.

— Ты не думаешь, что такое может произойти с любым из нас? Не мотоцикл, так машина, автобус, лифт, кирпич, взрыв. Ты не думаешь, что это может произойти с тобой?

— Все возможно. Мое дело препятствовать этому. Еще слишком рано.

— Рано? Почему?

— Потому что есть люди, за которых ты несешь ответственность, и они взамен поступают так же. Вы связаны.

— О ком ты говоришь?

— О семье, Ань. Разве не так? Мать, отец, сестры, брат, тетка с дядей, друзья. За всю жизнь мы успеваем и так подсунуть им кучу дерьма, так еще и такой сюрприз на подносе. Слишком эгоистично умирать в больших семьях. Другое дело, когда ты один. Ты можешь не задумываться ни о чем. Чему быть, того не миновать. Хватай свою задницу и тащи ее куда тебе угодно. Прощайся с жизнью, как ты хочешь. Она только твоя. Ты всего лишь крупинка в тоннах зерна.

— А у тебя большая семья? — спросила она.

— Слишком большая, чтобы так умирать.

Меня начало мутить, когда я поднялся, то почувствовал легкое головокружение. Свет, дверь, крышка унитаза, и начинается гонка. Черные кубы вискаря с колой заполняли унитаз. На секунду позывы прошли, я мог сплюнуть всю слизь внутри полости рта. Затем все продолжилось, шахтеры, работающие внутри тела, кажется, опустошили шахту. Последний позыв, плевок желчью, можно смыть. Прополоскал рот прохладной водой из-под крана, умылся и посмотрел на себя в зеркало. В белках потрескались капилляры, кожа на лице стала пунцового цвета, волосы взъерошены, направлены куда-то в правую сторону, руки схватились за раковину и трясутся, как дети перед уколом. В зеркале стоял человек, вызывающий во мне отвращение. На его лице играет злоба и ненависть. Как с ним справиться — неизвестно.

С утра, пока мы ждали такси, Аня снова ушла в ванную, а я вышел на лестничную площадку покурить. В окне появлялись первые весенние деньки, жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Несколько детей катались на качелях, мужик в халате гонялся за своей собакой, пустая карусель наматывала круги под ударами ветра. Облака повисли, словно наблюдая за происходящим, умиляясь маленьким людям. Я услышал голоса где-то на нижних этажах. Мужчина ругался с женщиной. Я вспомнил один разговор с приятелем, по поводу рукоприкладства к девушкам. Он сказал, что однажды ударил девушку за скверные слова по отношению к его матери. Он нисколько не жалел, даже напротив, он уверен в том, что повторил бы это еще раз, если бы потребовала того ситуация. Мне не доводилось бить женщину, поэтому я растерялся и промолчал. Но ничего не поделаешь, в наше время девушки не следят за словами, а парни за руками. Я выбросил окурок в окно и вернулся домой.

Зима уже давно прошла. На дворе царствовал май, походивший на дотошного начальника городских дворников. Он отогрел и высушил землю, укрыл почву зеленым покрывалом, спустил с цепи скулившее солнце и дал местному озеру возможность проснуться.

Люди побежали на природу, прихватив с собой мангалы, мячики, солнцезащитные очки, алкоголь и сумки с едой. Никто не хотел тратить выходные на уборку квартиры, приготовление ужина, просмотр ТВ и прочие дела. Наступила пора затяжных пикников, коротких юбок и облегающих футболок.

До отпуска оставалось еще несколько месяцев. Рабочий день превращался в каторгу, а выходные становились отсыпными. Утро начиналось с ненависти к работе. Пять, шесть, семь утра! Проклятый будильник. Жареные яйца, замороженные блины, бутерброды, чай, что еще? Плевать. Завтрак для того, чтобы не тошнило на работе. После безвкусного завтрака перехожу на балкон, где открывается вид на район с его тараканами. Закуриваю сигарету, делаю тягу, затем отпускаю дым на свободу, дав ему возможность раствориться в прохладном воздухе. Все бегут по делам, через десять минут я окажусь среди них, а пока всего лишь наблюдаю. Кто-то спешит на электричку, кто-то оборачивается, высматривая маршрутку, проезжающую по району, другие вальяжно бредут к машине. Каждое утро — это вчерашнее утро. Только вечера, разбавленные парой бутылочек пива да полуфабрикатной едой, хоть как-то радуют меня.