Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

«Привет, зайду завтра в 9, заберу коляску и детские вещи, которые хранятся у тебя в подвале.

Желая понять, что ее так разозлило, Луиза принялась разбирать эсэмэску слово за словом. «Привет» значилось в послании. Привет кому? У бывшего и его подруги имеются имена, а у нее? У нее нет? Дальше — без единого вежливого слова: «зайду», да и всё. Можно подумать, у нее нет никаких своих дел «завтра в 9». Глаголы «заберу» и «хранятся» подразумевают, что вещи ей не принадлежат. А «в подвале» — что она их утаивает! Но обиднее всего «детские вещи» — это же ползунки Алисы и Поля, это их погремушки, мишки, развивающие коврики, музыкальная шкатулка-колокольчик, доска со счетами, мобиль с ангелочками для колыбельки. И почему бы ей не хранить все это для собственного будущего малыша?

Прочитав еще раз с величайшим вниманием эсэмэску, Луиза перестала злиться. Она почувствовала что-то вроде презрения. Ну не идиотство ли? И вдобавок низкая мелочность. Что у него, для Ахилла на новую коляску денег нет? Так она ему и скажет завтра в 9 часов. Маленькая месть.

Увидев в среду утром Жерома у себя на площадке, Луиза поняла, что ему не по себе. Явно на этот поход уговорила его Пэмпренель. Луиза словно услышала ее голос: «Почему это все у нее? Ты тоже имеешь право! Тем более что ей это никогда не понадобится. В ее-то возрасте!»

— Я тебя не побеспокоил?

— Об этом надо было спрашивать вчера, — ответила Луиза, но улыбнулась, а не поджала губы с кислым видом, как обычно встречала Жерома.

— Да, конечно, извини… Очень мило, что ты…

У Жерома были глаза печальной собаки, он был плохо выбрит, на пальто не хватало пуговицы. А Луиза улыбалась. Очаровательная и таинственная. В облаке мечты. Она небрежно уронила ключик от подвала на ладонь Жерома.

— Забирай. — О мести она и думать забыла.

— Спасибо.

Жером не узнавал своей бывшей жены, которую отправил на обочину, потому что она ему поднадоела. Луиза повернулась на каблучках и удалилась, напевая «Tea for two…».

Не раз ударившись в подвале о какие-то углы, не раз сняв с лица паутину, Жером теперь корежил пальцы и ломал ногти, открывая картонные коробки, которые Луиза тщательно обмотала скотчем. «О черт!», «А чтоб тебе…» — бормотал он. Заодно доставалось и Пэмпренель за ее капризы, как у всех беременных. Ей что, этот стерилизатор для сосок нужен? Или матрасик для пеленания, который валяется здесь сто лет? Можно подумать, Пэмпренель понадобилось забрать у его бывшей все, что напоминает о ее материнстве. Не бывшая жена ревнует к новой, а наоборот!

Жером выпрямился, потирая поясницу. Луиза где-то там наверху. В кабинете или в ванной? Честно говоря, сейчас он не понимал, почему ушел. Здесь был его дом. Луиза была его женой… Неприятная мысль подействовала как отрава. Если Луиза так похорошела, сделалась такой привлекательной, значит, она счастлива? Счастлива с другим? Жером пнул коробку, и в ней весело зазвенел клоун-неваляшка, который так смешил маленького Поля. Жерому вдруг показалось, что он так и останется навсегда в темном подвале. Нет! Скорее на свет! На воздух!

— Луиза, ты где? — позвал он, входя в гостиную.

Где же она? Почему не отвечает? Жером заглянул на кухню, где еще вкусно пахло кофе и поджаренным хлебом.

— Луиза! Луиза!

Ее не было в кабинете. И в ванной тоже. Он открыл дверь в комнату Поля, потом Алисы, и у него на глазах чуть не выступили слезы. Наконец решил заглянуть в спальню. И если Луиза там, он за себя не отвечает…

— Луиза?

В спальне Луизы не было. Она ушла. За покупками. Или брать интервью для «Репюблик дю Сантр». Ушла и живет своей жизнью. Жером еще раз обошел пустой дом и ушел, ничего не взяв. «Скажу, что она все отдала в благотворительный фонд».

Трем выжившим хомячкам, похоже, больше не грозили никакие опасности, и они потихоньку бродили по клетке. Чудик был самым резвым, и матери то и дело приходилось возвращать его в гнездо за шкирку или за рыжие штаны. Спаситель научился различать хомячковых младенцев и самого спокойного предназначил для Элоди. Оставался последний, который, похоже, не знал, чего хочет в жизни, и цеплялся то за мать, то за сетку. Спаситель решил отдать его Габену, но пока ничего ему не говорил.

— Как они себя чувствуют? — первым делом спросила Элла, войдя в кабинет Сент-Ива.

— Прекрасно. А ты?

— Читаю «Франсуа-найденыша». И думаю: может быть, меня тоже нашли?

Сент-Ив не мог удержаться от улыбки, услышав это предположение.

— Нет, я серьезно. Я совсем не похожа на своих родителей.