Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 2

— Нет, но…

— И вы думаете, что все болеют больше вас?

— Нет, но мой шурин…

— Мы разделили две эти проблемы, мы их разделили, — напомнил Спаситель и почувствовал, что никогда не добьется успеха.

И все же кое-чего добиться ему удалось: он уговорил мадам Бравон написать к следующему разу список ее навязчивых идей, которые он назвал «гигиеническими процедурами», и указать, сколько примерно времени уходит у нее на них каждый день.

— А мой шурин?

— Подождет, хуже от этого никому не станет, — успокоил Спаситель мадам Бравон, провожая ее к двери.

Вернувшись в кабинет, Спаситель расслабился, позволив мыслям течь, как им вздумается. Вспомнил свою пациентку: она избегала слов «микробы» и «вирусы», уклончиво называя их «зародыши». Ничего не хотела касаться руками, боясь грязи.

— Мадам Бравон — микробы вон! — пробормотал Спаситель.

Находка, далекая от психоанализа, зато послужит ему мнемоническим подспорьем: теперь он не ошибется, обращаясь к ней по имени.

Понедельничный клубок катился, катился и прикатился к Элле. В семнадцать пятнадцать.

— Эллиот? — проговорил Спаситель, открывая дверь в приемную.

Девочка была в обычной одежде, в джинсах и коротком пальто с капюшоном, и все же казалась хрупким отважным мальчиком. Элла закрыла тетрадь, в которой что-то читала, перекинула через плечо темно-синюю сумку и отправилась вслед за психологом в кабинет.

— Как роман? Продвигается? — весело спросил Спаситель.

— Помогает.

— Помогает?

— Да. Потому что без него было бы совсем мерзко жить. — Элла уселась и положила тетрадь на колени. — Я все время думаю о своей истории, так что голова у меня все время занята.

Спаситель мог бы спросить, что было не так в эту неделю, а мог отправиться вместе с Эллой в ее воображаемый мир.

— Расскажешь мне немного, о чем там речь? О главном герое, например.

— Его зовут Незнам. Он мальчик моих лет и живет один в лесу. У него есть хижина, она принадлежала женщине, которая нашла его младенцем на опушке леса. Немного схоже с «Франсуа-найденышем», но в моей истории женщина умерла три года тому назад. Она оставила ему ручную лису по имени Вирсавия, волшебный нож и рецепт, как сварить яд из белладонны и белены. Он собирает эти травы на лугу, а еще собирает безвременник и лютики.

Спаситель удивился, услышав перечисление ядовитых цветов и трав, которые используются в черной магии. Элла соскользнула со стула на пол и сидела рядом с упавшей тетрадью.

— Ночью, — рассказывала она, помогая себе жестами, — он обводит вокруг себя ножом круг и может спать на траве среди диких зверей. Ему не холодно, он ничего не боится под защитой магического круга. — Элла сидела на лужайке со своей ручной лисой, и луна освещала ее личико. — Все это происходит в стране, которую я придумала, — закончила она свой рассказ. — И я понятия не имею, что мне делать здесь.

Усмехнувшись сама над собой, она вернулась к действительности и снова села на стул, но тетрадь поднимать не стала.

— На этой неделе я сделала очень глупую вещь. Это было во вторник. На уроке латыни. Я достала свою тетрадь и положила так, чтобы мадам Нозьер ее заметила.

Элла замолчала. Даже просто рассказывая о себе, она умела мастерски нагнетать напряжение.

— И что? Она ее увидела? — нетерпеливо спросил Спаситель.

— Когда мы делали упражнение, она подошла ко мне и спросила, что это за тетрадь. Я ответила: «Мой роман». — Элла покачала головой и повторила: — «Мой роман»! Почему бы уж сразу не «Мой шедевр»!

— Она посмеялась над тобой?

— Она? Нет! — воскликнула Элла, покраснев. — После урока, а у меня это было последнее занятие, она меня спросила, нельзя ли ей взглянуть одним глазком на мой роман… Знаю, знаю, нельзя давать читать, пока не кончишь, Стивен Кинг и все такое прочее.

Сент-Ив рассмеялся от души:

— Я же сказал тебе, что я небезгрешный. И ты ей дала свою тетрадь.

— Нет, она при мне прочитала первую страницу. Сказала, что у меня есть стиль. И что мне нужно повторить знаки препинания при прямой речи. И еще НЕ и НИ.

— И что ты потом почувствовала? Была довольна или пожалела?

— Мне захотелось… — Элла замолчала, смутившись пришедшей ей в голову мысли.

— Ты же знаешь, Эллиот, здесь можно говорить все. Здесь ты в магическом круге.

— Мне захотелось ей что-нибудь подарить.

— Учительнице?

— Да. Подарить, чтобы она меня полюбила. Мне захотелось, чтобы она увидела… что я чего-то стою и что… когда я кого-то люблю… это тоже чего-то стоит… Я путано говорю, да?