Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

Пока священник приветствовал собравшихся, Эдит о чем-то шепталась с Виктором, и я запаниковала: вдруг наш разговор окончен? Я снова дернула ее:

– Ты их видела? Своими собственными глазами?

– Ш-ш-ш! – прошипела женщина, сидевшая сзади.

Не обращая на нее внимания, я гнула свое:

– Если ты скажешь, что видела их мертвыми, я тебе поверю.

– Ш-ш-ш, – снова прошипели сзади.

Виктор развернулся к женщине:

– Хоронят ее родителей, так что пусть говорит сколько хочет! Только попробуйте еще раз шикнуть. Будете шипеть из места, куда солнечный свет не достает. Ясно вам?

Священник уже громко вещал, делая между фразами долгие мучительные паузы:

– Ной пробудился от пьяного беспамятства, узнал, что сотворил с ним младший сын, и сказал он тогда: “Будь проклят Ханаан! Да будет он последним из рабов своих братьев!” Так проклял Бог Ханаана, сына Хама, и благословил он Иафета. Библия ясно говорит нам, почему мы, белые, – благословенные потомки Иафета, а черные – проклятые потомки Хама. Они “низшие из рабов”. Поэтому убийство двух благословенных детей Божьих, Кита и Джолин, совершенное руками рабов, особенно гнусно в глазах Господа.

Я не могла уловить никакого смысла в словах священника, но большинство вовсю согласно кивали головами. Я же знала только одно: нельзя, чтобы Эдит отвлеклась.

– Ты их видела? – почти выкрикнула я.

Вопрос мой прокатился по церкви, и от неожиданности священник уронил Библию. В ужасе он уставился на меня, и собравшиеся точно по команде тоже вперились в меня взглядами.

Рука Эдит взметнулась к лицу, будто хотела поймать падающую шляпку, я увидела, что глаза тетки закрыты.

– Нет, Робин, я их не видела.

Я подумала, не перейти ли снова на шепот, но в церкви стояла такая тишина, что я слышала, как бьется мое сердце, кровь стучала в ушах, со всех сторон несся скрип лавок, на которых елозили прихожане, желавшие получше разглядеть, что происходит.

– Тогда почему ты так уверена? В той передаче все тоже были уверены, а потом тот человек проснулся и…

Эдит вздохнула:

– Робс, чего ты от меня хочешь?

– Нам надо убедиться, – сказала Кэт. – Скажи ей!

Я набрала в грудь воздуху и объявила одновременно Кэт и себе:

– Мы должны открыть гробы и посмотреть.

В церкви как будто все разом глубоко вдохнули. Неизвестно чьи голоса забормотали что-то, но тут же умолкли.

– Если мы откроем гробы, я загляну в них и скажу тебе, что мама и папа умерли, ты разрешишь нам продолжить службу?

Я обдумала предложение. Не соврет ли мне Эдит? Конечно, ей хочется, чтобы похороны шли своим чередом, но не позволит же она похоронить свою сестру заживо, лишь бы утихомирить меня. Я сомневалась, что это соображение распространяется и на моего отца, принимая во внимание отношение Эдит к нему, но ведь будь он жив, то уж так бы разорался, что я наверняка бы его услышала.

– Что думаешь? – спросила Кэт.

– Думаю, мы можем ей верить.

– Тогда ладно. Давай.

Я снова повернулась к Эдит и торжественно кивнула.

– Обещаешь, что после этого позволишь нам похоронить их? – повторила вопрос Эдит.

– Обещаю.

Эдит медленно поднялась и повернулась лицом к пастве. Она откашлялась и громко, отчетливо произнесла:

– Мне страшно неловко доставлять лишние хлопоты, но, боюсь, нам придется открыть гробы. Буквально на минуту, а потом мы сможем продолжить.

После церемонии, когда роившиеся на ступенях прихожане начали постепенно расходиться, подойдя напоследок с изъявлениями соболезнования, Эдит отвела меня в сторонку.

– Виктор отвезет тебя домой.

– Почему Виктор?

– Я вспомнила, что мне надо еще кое-куда забежать.

– Я с тобой.

– Нет, заяц, не сейчас. Это дело я должна сделать одна, ладно? Я постараюсь недолго.

Виктор протянул мне руку. Ладонь у него была мягче, чем у папы, совсем без мозолей; я позволила ему отвести меня к зеленому “ягуару”. Когда я обернулась, гробы грузили в задний отсек странной на вид черной машины; полированное дерево поблескивало в солнечном свете.

– Куда их увозят?

– Гм… ну… – Виктор искал слова, которые не расстроили бы меня, и я по его лицу видела, что его раздирают противоречивые чувств. – Их везут на кладбище, Робин. – Он произнес это через силу, но так мягко, что у меня трепыхнулось сердце.

– Их закопают в землю, – проговорила Кэт дрожащим голосом.

Я решилась бросить на нее взгляд в зеркало заднего вида. Кэт кусала кулак, давя всхлипы. Мне не понравилась ее бледность, то, как выделяются на лице глаза в красных полукружьях.