Лили Кинг - Эйфория

Мы словно танцуем втроем какой-то дивный танец. Но когда с нами Б, все же больше гармонии. На одной чаше весов Фен, придирчивый, властный, косный, жесткий и непреклонный, на другой – более гибкие, пластичные и уступчивые мы с Бэнксоном, обеспечивающие конечное равновесие. Невольно склоняюсь к мысли использовать эту незрелую пока концепцию в работе – о необходимости обретения баланса. Возможно, процветающая культура – это та, в которой найден баланс между ее представителями. Не знаю. Слишком устала, чтобы обдумать сейчас как следует. Может, просто мы оба немножко влюблены в Эндрю Бэнксона.

По возвращении в Ненгаи Текет встречал меня на берегу с запиской. По форме ее – сложена треугольником – я догадался, что записка от Бетт. Текет вручил ее с таким облегчением, словно всю неделю, что меня не было, так и стоял тут, у воды. Ответственность тяготит Текета. Довольно легко представить его в Чартерхаусе серьезным старостой, блестящим студентом. Он вечно засыпал меня вопросами, а поскольку у киона старики передают знания молодым как фамильную драгоценность, обходился с полученной информацией соответствующим образом. Когда у его клана случился спор с другим кланом о природе происхождения ночи, он спросил, а что думаю я по этому поводу. Я рассказал, что знал, о суточном вращении Земли и ее околосолнечной орбите. Впоследствии Текет иногда застенчиво намекал на “дело, о котором мы оба знаем”, и всякий раз, как в наших разговорах упоминались солнце или луна, он бросал на меня многозначительный взгляд.

Записку я взял, но, к огромному разочарованию Текета, сунул в карман, не читая. Судя по виду сгибов, листок много раз складывали и разворачивали, мне забавно было представлять, как Текет изучает мелкие шотландские каракули Бетт.

Расспросил о новостях, и он рассказал, что Тагва-Ндеми родила девочку, такую маленькую, что поместилась в кокосовую скорлупку, и что среди ночи в дом его тетки пробрался вор, вымазанный пальмовым маслом, чтоб его нельзя было ухватить, стащил три ожерелья и раковину турбо. Оба сына Ниани заболели, но Ниани ночь напролет задабривала духов предков, и детям полегчало. Я направился домой, но Текет еще не закончил. В ночь после моего отъезда, сказал он, Винджун-Мали пытался пробраться под москитную сетку жены его брата, Кулавван, но ее мать услышала, подняла шум, Винджун-Мали хотел спрятаться среди горшков, но его застукали. Привели в церемониальный дом, где он оправдывался. Он заявил, что видел, как Кулавван дала лист бетеля мужу своей сестры, и он, мол, просто хотел убедиться, что она хранит верность его брату, пока тот отсутствует. Сказал, что вульва Кулавван слишком широка, на его вкус. И как только он это произнес, все женщины, собравшиеся под домом, чтобы подслушать, подняли крик, и Винджун-Мали схватил копье и начал тыкать им сквозь доски пола, порезал ухо собственной матери и сорвал всю процедуру. Потом отец Винджун-Мали сцепился с папашей Кулавван насчет непомерной цены за невесту. Отец Кулавван напомнил, что когда они были еще детьми, Винджун-Мали прославился из-за убийства человека, которого убил за него отец Кулавван. Указывая на кисточки на лаймовом посохе отца Винджун-Мали, он спросил, есть ли среди них хоть одна за настоящее убийство. Пока не случилось кровопролития, отец Текета закричал, что из крови их обоих получился ребенок в животе Кулавван и они не должны драться друг с другом. Потом, заключил Текет, мы все обменялись орехами арека и разошлись по домам.

Несколько месяцев назад я бы страшно огорчился, что пропустил такое происшествие, и поспешил бы поскорее записать рассказ, но сейчас, когда волна новостей окатила меня и схлынула, я не сделал ни малейшей попытки удержать хоть каплю. Текет набрал воздуху, готовясь продолжать, но я ткнул пальцем вниз, как делают матери, приказывая детям умолкнуть, и велел придержать остальное, потому что сейчас я очень устал. Текет не сумел скрыть разочарования и хотел было продемонстрировать его мне, но все же сдержался.

Текету понравилась бы Нелл. В ней он точно нашел бы родственную душу, верного товарища и наставника. Они бы часами болтали друг с другом, Нелл допрашивала бы его про то, кто из какой вагины вышел, наслаждаясь мельчайшими подробностями, которые Текет припас к ее возвращению.

Дома я разжег очаг, поставил на огонь горшок с водой, засыпал чай, потом сел и раскрыл записку Бетт.