Луиза Эрдрих - Круглый дом

В тот год родители Зака Писа расстались во второй раз. Его отец Корвин Пис был музыкантом и вечно пропадал на гастролях. Его мать Карлин Тандер издавала газету племени. А отчим Винс Мэдвезин служил в полиции племени, и именно он опрашивал маму после изнасилования. Зак был почти на десять лет старше своих младших братишки и сестренки, потому что его родители первый раз поженились в совсем юном возрасте, потом развелись, а потом решили предпринять новую попытку создать семью и быстро поняли, что правильно сделали, когда развелись в первый раз. У Зака был музыкальный талант, в этом он пошел в отца, и он нередко приносил в хижину гитару. Он уверял, что знает тысячу песен.

Что до Энгуса, то он родился в той части резервации, где обитали потомственные нищие. Племя получило деньги на финансирование государственного проекта жилищного строительства – это были многоэтажки приятного коричневого цвета на окраине Хупдэнса. Дома были окружены пустырями, сплошь заросшими травой, – ни деревца, ни кустика вокруг. Когда возвели коробки домов, деньги закончились, на входные лестницы средств не осталось, поэтому новоселы были вынуждены пользоваться фанерными настилами, чтобы входить и выходить, или попросту запрыгивали в подъезды с земли и так же выпрыгивали. Стар, тетка Энгуса, перевезла в новую четырехкомнатную квартиру племянника, и его двух братишек, и двух детей своего бойфренда, и целый выводок (чей состав постоянно менялся) вечно беременных сестер и кузин, то беспрерывно пьющих, то бросающих пить. Тетя Стар лихо управляла этим сумасшедшим домом. Помимо отсутствующего крыльца, сам дом был тот еще кошмар и ужас. Подрядчик сэкономил на утеплении стен, так что зимой тете Стар приходилось всю ночь держать духовку включенной, а кухонную дверь – нараспашку, и не открывать кран горячей воды в кухне, иначе вода в трубах отопления замерзла бы на морозе. Зияющие щели между стенами и оконными рамами с сетками приходилось затыкать тряпьем, потому что гипсокартон, на котором держались дешевенькие алюминиевые каркасы рам, рассохся и истончился. Вскоре после заселения окна стали просто выпадать из проемов, кое-как приделанные сетки отлетели. В квартире все разваливалось. Водопроводные краны и трубы текли. Я даже навострился как заправский слесарь заклеивать трубу вечно протекающего унитаза клейкой лентой и воском. Тетя Стар постоянно угощала нас жаренными в масле лепешками, и мы взамен были готовы то сделать какой-то мелкий ремонт в доме, то из помятого колпака от автомобильного колеса смастерить спутниковую антенну для телевизора.

Кстати, когда она закрутила роман с Элвином, любовью всей своей жизни, мы и впрямь наладили спутниковую антенну. У тети Стар был огромный телевизор, который она купила на выигрыш в лото – то было единственный раз в ее жизни, когда ей удалось сорвать солидный куш. Так вот мы с помощью Элвина использовали какое-то старенькое оборудование и поймали телевизионные сигналы из Фарго, Миннеаполиса и даже из Чикаго и Денвера. Спутниковая антенна заработала в сентябре 1987 года – как раз мы успели к началу сезонных премьер телешоу на разных общенациональных каналах. Мы так здорово настроили антенну на прием, что иногда она ловила даже передачи из определенных городов, и нам все время приходилось перенастраивать ее в зависимости от смены погодных условий и магнитного поля Земли. Наша охота на ту или иную передачу не всегда увенчивалась успехом, но зато не пропустили ни одной серии «Звездного пути». Не старого сериала, а нового – «Следующее поколение». Мы обожали «Звездные войны», у нас были там любимые реплики, но жили мы среди героев «Следующего поколения».

Естественно, каждый из нас хотел быть Уорфом. Каждый хотел принадлежать к расе клингонов. В любой опасной ситуации у Уорфа было всегда одно решение: атаковать! В эпизоде «Правосудие» мы узнали, что Уорфу не нравился секс с земными женщинами, потому что они были слишком хрупкими, и ему приходилось умерять свой пыл. И мы, оказываясь среди симпатичных девчонок, шутили так: «Эй, умерь-ка свой пыл!» В эпизоде «Игра в прятки с Кью» идеальная девушка-клингонка набросилась на Уорфа – такая горячая была штучка, просто ухохочешься! А Уорф был легковозбудимый, благородный и красивый – даже с черепашьим панцирем на лбу. После Уорфа нам нравился Дейта, потому что он копировал повадки белых членов экипажа, проявляя любопытство к глупостям, которые те говорили или совершали, а еще потому, что, когда красавица Яр напилась, он объявил, что у него все системы функционируют нормально, и занялся с ней сексом. Уэсли, с кем, как вы могли бы подумать, мы все себя ассоциировали, ведь этот гений был нашего возраста и у него была безалаберная мамаша, из-за которой он вечно попадал во всякие передряги, нас совершенно не интересовал, потому что это был высокомерный слюнтяй, щеголявший в дурацких свитерах. Мы, конечно, все были влюблены в чуткую полубетазоидку Диану Трой, особенно когда она по ходу сериала отрастила себе длинные вьющиеся локоны. У ее комбинезонов был низкий вырез на груди, стрела на ее красном поясе указывала сами-знаете-куда, и ее большая голова и короткое тело с откровенными выпуклостями приводили нас в экстаз. Коммандер Райкер, по сценарию, был от нее без ума, но нам он казался скованным и неправдоподобным. Ему стало лучше с бородой, скрывшей его детские щечки. Но все равно мы представляли себя Уорфом. Что касается капитана Пикара, то он же был стариком, правда, стариком-французом, и поэтому он нам нравился. Еще нам нравился Джорди, ведь, как оказалось, ему постоянно было больно, потому что он носил на глазах визор, что делало его внешность благообразной.