Виктор Песиголовец - День Святого Соловья

Соловей наполнил вином стакан и поставил перед участковым. Тот жадно выпил. Потом, вдруг вроде как бы опомнился, обвел всех присутствующих пристальным взглядом и прикрикнул:

— Вы тут не шибко пейте! Вам же еще показания нужно будет давать.

— Еще этого не хватало! — недовольно пробормотала Сонька, с отвращением принимая из рук Самопалова полную кружку.

— Ничего не поделаешь! — буркнул Микола. — Порядок есть порядок.

Скрипнула дверь.

— Продолжаете? — на пороге выросла костлявая фигура взбудораженного Дрючковского. — Неужели вам до этого?

Он несколько раз притопнул, сбивая с сапог налипшие комья снега, и поковылял к столу. Верка тут же цыкнула на опьяневшего Михайла, обнимающего ее за талию. Тот, вздохнув, пересел на стоящий рядом табурет, освобождая место Филиппу.

— Во дела творятся! — поднял тот палец назидательно, усевшись возле ожившей девахи. — Разве было такое при партии, разве убивали вот так людей? Вот тебе и демократия, в три дивизии мать!

Спорить с Дрючковским никто не стал. Вездеходов подал ему чашку с вином. Бывший новатор поднял ее и хотел еще что-то сказать, но не успел. В хату вошли румяные с морозца Валька и Степан. Поздоровались.

Наливайко взглянул на них через плечо, отставил стакан и медленно поднялся с места.

— Ага! — промолвил он тоном, не сулящим ничего хорошего. Затем не спеша приблизился к застывшему в недоумении Барбацуце и, ткнув ему пальцем в грудь, поинтересовался: — Ты — водитель виновоза?

— Да, я водитель, — промямлил Степан, не понимая в чем дело.

Микола, как бычок, наклонил голову, исподлобья пристально вглядываясь в глаза парня. Цедя слова, спросил:

— Где ты был ночью?

Валька небрежным жестом отбросила руку участкового и, выступив наперед, прикрывая собой Степана, выдала:

— У меня он спал! Чего пристаешь к человеку?

— Здесь вопросы задаю я! — рявкнул Наливайко.

Но молодка не обратила на это ни малейшего внимания, оттолкнула его плечом и пошла к столу, ведя за собой растерянного Барбацуцу. Затем обернулась к участковому и миролюбиво произнесла:

— Со мной он был, Николаша, со мной! Никого он не убивал, из хаты ночью не выходил. Я ручаюсь!

Микола сник. Молча сел на прежнее место. Но, опрокинув стакан, опять поднял глаза на Степана:

— Как ты вообще с трассы-то слетел? Гнал, небось, как малохольный?

Барбацуца как-то нелепо ухмыльнулся, пожал плечами.

— Отвлекся я от руля, — проговорил он неуверенно. — На краю села, у скирды увидел такое… Смотрю, мужик стоит на оглоблях телеги без…

— Нечего здесь хлопцу допрос учинять! — вдруг резко вскричал покрасневший Кукуйко. — Разве не ясно, что в такую погоду попасть в аварию проще простого?

Наливайко равнодушно махнул рукой и отвернулся от все еще топчущихся посреди прихожей Вальки и Степана. Затем, ни к кому не обращаясь, брякнул:

— Сейчас опера прибудут, разберутся!

Молодка и Барбацуца наконец подошли к столу и уселись возле Вездеходова. Тот, приветливо улыбаясь, немедленно налил им по кружке вина.

Вскоре в хату Самопалова пожаловали Тонька с дембелем. Изрядно хмельной участковый смерил их подозрительным взглядом и спросил то ли у Луки, то ли у Соловья:

— Это второй? А где третий? Их же, говорят, трое было.

— У Грицька он, — пояснил Кукуйко. — Лежит с поломанной рукой.

Микола задумчиво почесал кончик носа и, недовольно поморщившись, показал пальцем сначала в сторону Степана, потом, через плечо, — в сторону солдатика.

— С хаты ни ногой! — вяло приказал он. — Ясно?

Хлопцы покорно закивали головами.

На топчане, разметав свои большущие, как лопаты-грабарки, руки, безмятежно храпел скотник Михайло. А Сонька все терла свои скулы, пытаясь избавиться от головной боли.

Оперативно-следственная бригада добралась в Кулички во втором часу дня. После осмотра места преступления прибывшие — пятеро человек — и присоединившийся к ним подвыпивший Наливайко заявились сначала к Соловью. Оттуда, прихватив с собой Барбацуцу, дембеля и еще нескольких Федькиных гостей, направились, было, в бригадную контору — ветхое, неотапливаемое помещение, расположенное неподалеку от дома убитых Ефрема Цуцика и его сына. Но по дороге оперов перехватил Семен Дыба.

— В бригадной хате, хлопцы, такая холодрыга, что пять минут не высидишь, — сказал он, поздоровавшись. — Идемте ко мне. Приглашаю!

— Нет, батя, — возразил ему молодой долговязый следователь прокураторы Парасочка, — нам в конторе будет сподручней показания снимать.