Дмитрий Стешин - Коротко и жутко. Военкор Стешин [litres]

Крымский меджлис выступил с мягко говоря «политически незрелым» заявлением, состоящим из нескольких противоречивых параграфов. Меджлис призвал украинские власти и украинский народ обеспечить законность на полуострове и защитить интересы крымских татар. И в то же время призвал татар решать свою судьбу самостоятельно, на своем референдуме. А на общекрымский референдум наказал не ходить. Но не все прислушались к меджлису.

Свои бюллетени татары многократно сворачивали – чтобы через стенки прозрачной урны нельзя было понять, в какой графе стоит галочка.

В мечети Бахчисарая:

– Имам наш из Турции, он приехал людям веру нести, а не политикой заниматься. Уходите.

Опять татары сами себя перехитрят…

И мы ушли из мечети, в душе надеясь, что большинство крымских татар в этот день самостоятельно определили свою судьбу, преобразовав жизненный опыт последних лет в мудрость.

Бомж на Симферопольском вокзале попросил рубль! Не гривну и не доллар!

Пробрались в Луганск. Досмотр был только в Мелитополе, пограничная стража. Посмотрели паспорта. Поехали дальше. Слова не сказали.

Слухи о махновских налетах на поезда, идущие из Крыма, оказались жестоко преувеличены.

В полупустом вагоне с нами ехали несколько мужчин с уставными стрижками – украинские военные, возвращающиеся из своих переподчинившихся частей. Десяток западных журналистов, пробиравшихся в Донецк. И миссия ОБСЕ, которая от волнения или по старой русской дорожной традиции налегла на горилку и не рассчитала своих сил. По крайней мере один из «миссионеров» до утра бродил по поезду в пляжных тапках-вьетнамках и черной майке. Курил в тамбуре, очаровательно улыбался проводницам. Вот только штанов на нем почему-то не было… Во всей своей красе прогрессивная и раскрепощенная Европа возвращалась из тоталитарного Крыма.

В Луганске в центре стоят палатки с российскими флагами, дымят печки.

Раздрай в головах и сердцах полный. Луганские хлопцы идут в военкоматы – воевать за Украину; таких не много, но они есть, если объективно.

На границе с Ростовской областью украинские погранцы выставили 5 БМП. Вот и вся сила. Погранцов кормят местные – просто из жалости.

На вопрос: «Какая у вас в Луганске промышленность? – ответ: «Все закрыто». Над входом в вокзал гигантский плакат – «Работа в России».

Все подъезды к городу перекрыты постами милиции и ДАИ. Даже «пьяные» дороги, на которые нас завел навигатор. Менты говорят принципиально по-русски. Доброжелательны. На бронежилеты в багажнике стойку не делают, наоборот – сочувствуют.

Пока тусовались возле оружейного склада в Артемовске, нас последовательно ехали убивать: «Правый сектор», переприсягнувший «Беркут», десантники, киевские бандеровцы, переодетые ментами. Так никого и не дождались.

В условиях информвойны официально, как один из бойцов, предлагаю заменить выражение «прошла информация, что…» на «прогнали парашу».

За три месяца на проверку «прошедшей информации» о съеденных детях, танковых колоннах из Киева, высадке марсиан под Житомиром и т. д. были бесцельно потрачены многие сутки рабочего времени. Раздражает тот факт, что не проверять нельзя.

Глава СБУ Луганской области во время выступления на брифинге каждое второе изреченное слово украшал связкой «нах». Как трогательно, нах!

СБУшник заявил, что работал в КГБ СССР и своими глазами видел, как «начинался Степанакерт и Грозный». Видел и все прошляпил. Я бы на его месте помалкивал о таком факте биографии. В общем, пропал Луганск нах. В хорошем смысле, нах.

Коллега из УНИАН, толстая гневная тетя в очках, требовала у силовиков убрать с площади перед облсоветом российский флаг. Говорила на русском, отвечали ей тоже по-русски. Отвечали в том смысле, что не могут убрать. А не могут, потому что пока боятся. Опять-таки на русском, разрывая шаблон с треском.

Похоже, у свидомых «когнитивный диссонанс» – образ жизни и метод познания мира.

На «русском майдане» у нас четыре раза проверили документы, лишь потому, что хотели посмотреть на документы российских журналистов и российские паспорта в целом. С каким-то восторгом проверяли. Все желали удачи, благодарили, что мы приехали к ним. Я до сих пор растроган, несмотря на то, что прошло уже пять часов…

Город-герой. Комендантский час. Кот на светофоре терпеливо ждет зеленого света, но моргает тревожный желтый. Надо посмотреть на обратном пути – дождался или нарушил? Где-то стреляют, но без задора, для порядка. За въездным блок-постом у карандашной фабрики горит ополченческая «Газель». Попали под обстрел разведгруппы, врезались в столб, ушатали авто. Стоим, погасив фары, любуемся на буйство пламени, чихаем от запаха горелой резины. Ближе не подходим – разведгруппа, похоже, еще не ушла, и снайпер ждет любопытных. Из темноты выныривает подземный обитатель этих мест, шахт, штреков и копанок – бородатый гном. Гном боевой, увешан оружием с ног до головы. Дружелюбен. На вопрос товарища: «А можно сходить снять “Газель”?» отвечает вопросом: «Ты чо, экстремал?» Из уст Моторолы это звучит как описание подвига при представлении к ордену. Тихонечко сдаем назад, фонарь заднего хода предательски светит, как паровозный прожектор. Адреналина мало, ломает пока. Едем дальше. Пустые улицы во тьме чужие, объезжаешь неряшливые баррикады по известным тебе тропам, вдоль домов. Света нет, но баррикады хорошо видны – белые мешки с песком светятся грудами рафинада, несъедобными сахарными замками из витрин дорогих кондитерских лавок. Иногда приходится вылезать и оттаскивать в сторону покрышки или доски с гвоздями. Фары выключил, но зато включил аварийку, чтобы свои не влупили. Правда, теперь чужие влупят безошибочно. И непонятно, что лучше. Вы не знаете случайно? Чужие уже лазают по окраинам, просят у местных писаные матрасики – земля еще не прогрелась толком в лесопосадках. Цистит «воинам света» не к лицу. Днем пришлось бежать с уютной дачи в Славкурорте. Приехали отдохнуть и постираться, а вымерший курорт напугал. Качались на качелях, нюхали первые цветки с клумб, ждали, когда первое солнышко просушит портки и исподнее. Потом стрельнули одиночными, но десять раз. В храме у озера ударили в набат. Через щель в заборе видели, как мимо прошли два мужика в черных нарядах магазинных охранников. Правда, с автоматами, прижатыми под мышками, чтобы не рисовались на силуэтах. Кидали влажное барахло в багажник не глядя, шепотом заводили машину, ласково закрывали ворота и прочь, прочь из этих расслабленных курортов в деловой и собранный город, пустой, как детская библиотека в новогоднюю ночь.