Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Ух ты, ловко как! Не думал, чтобы такие милые губки так веско выражались, а ну-ка повтори!

— Пошел ты… — и сообщалось, куда он должен идти. Зависело это от характера женщины, степени раздражения в данный момент.

А Кондрашин редко матерился. Если уж выведут его из себя, что было непросто. Нравился Егоркину и Чистяков, приятель Кондрашина, хотя они разные. Чистяков помоложе, ровесник Егоркина, студент-заочник строительного института, прямой, резкий правдолюбец. Там, где Кондрашин промолчит, Чистяков выскажется. Не уступит, если его заденешь. Кого-нибудь обидь при нем, непременно вступится. Лидер по характеру. Беспокойный, любит, чтобы было все и всем хорошо. Работал он в звене Егорыча, пожилого, неторопливого паркетчика. Иван устраивался за столом во время обеда возле Кондрашина и Чистякова. Он им тоже нравился. А от Афонина Иван старался держаться подальше. В бригаде было три звена, и третьим командовал Афонин. Именно командовал. Егоркин, когда пригляделся, обрадовался, что не попал к нему. Работало звено Афонина неплохо, всегда опережало звено Кондрашина, но сам Афонин и отношения в звене не нравились. Подавлял он своих паркетчиков, шуткой Афонин всегда старался унизить человека. Парень он был, вероятно, неглупый, тонко подмечал слабости и несовершенства людей и старался выставить их напоказ. Только Чистяков не спускал ему, в ответ поддевал так, что Афонин бледнел от злобы. Егоркин с Афониным вместе никогда не работали и никогда не разговаривали.

Дни шли в заботах, в суете, незаметно проскочила весна, утвердилось лето. Егоркин не заметил, что за последние два месяца он ни разу не видел Романа. Вспоминал о нем, хотел съездить, но у Варюньки вдруг тяжело заболела девочка. Сестра легла с ней в больницу. Нужно навещать. А сам Роман ни разу не объявлялся. Напомнила о нем Галя.

— Ты давно видел Романа? Не родила еще Ира? — спросила она однажды вечером.

Иван стал вспоминать, когда он видел Романа в последний раз, и удивился:

— Ты знаешь, с той вечеринки у нас я его ни разу не видел…

— Ты даешь, друг называешься, — упрекнула Галя.

В субботу паркетчики работали, дом сдать не успевали, в начале месяца материала не было. В воскресенье Иван поехал к Палубиным.

Открыла Ира. Живот у нее огромный. Лицо потемнело, заострилось. Глаза усталые, унылые. Увидев Егоркина, она стояла, глядела на него. В коридор не пропускала. По тому, как она стояла, как глядела на него, Иван понял, что случилось между Романом и Ирой что-то тяжелое, неприятное. Ира еще молчала, а он уже знал, что она сейчас скажет, что Романа нет дома. Но Ира произнесла тихо худшее, чем ожидал Егоркин.

— Рома здесь больше не живет…

Иван чуть не спросил: почему? — но сообразил, что она ответит что-то короткое и закроет дверь. Неприятно видеть друзей покинувшего тебя мужа. Он отметил, что Ира назвала мужа Ромой. Не Романом, не местоимением, как назвала бы, если чувствовала его чужим человеком. Иван заставил себя улыбнуться.

— А я к тебе, — сказал и шагнул через порог.

Ира отступила, пропустила его. Он увидел возле входа в комнату Соню. Девочке хотелось узнать, кто пришел.

— Сонечка, беги ко мне, — позвал он. — Смотри, что я тебе принес!

Девочка шагнула два раза навстречу и остановилась. Он вытащил из кейса мягкого пушистого зайца с глазами-пуговками и протянул ей.

— Заяц этот волшебный! Когда будешь засыпать, шепни ему на ухо любое желание, и утром оно непременно исполнится…

Соня взяла зайца, посмотрела ему в глаза, подняла повисшее ухо и заглянула в него, потом сказала печально:

— А папы нет.

— Я знаю, папа уехал… Но он вернется…

— Чай поставить? — спросила Ира тусклым голосом.

— Я ненадолго… посмотреть, как ты живешь?

— Как видишь. — усмехнулась Ира и прошла мимо него в комнату. — Заходи.

Он вошел, держа за руку Соню, сел.

— Это Рома… тебя послал?

— Нет… Стыдно признаться, но после нашей вечеринки я его не видел… Экзамены, домой ездил, на работу устроился…

— Он ведь тоже мог к тебе зайти…

— Ну да, — согласился Иван. Такую возможность он почему-то не рассматривал до сих пор. Егоркин сидел, удерживал девочку возле себя, обнимал одной рукой, поглаживал, а она молча тискала зайца.

— Значит, не нуждался, — вздохнула Ира. — Он стал совсем другой.

— И давно он… ушел?

— Две недели назад. Я сама его… выставила. Каждый день пьяный… Ночует где попало. В воскресенье укатил на озеро с ресторанными… проститутками. Зачем мне это… Я собрала вещички. Приехал… говорю, если хочешь так жить, забирай и уходи… Ушел!