Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Видеомагнитофон, — засмеялся Роман. — Борис привез порнуху… Сегодня посмотрим.

— Ты что? — удивленно спросил Егоркин тихо и взглянул на Галю и Иру. — При них?

— А им что, неинтересно?

— Ты серьезно?

— А что тут такого?

— Если ты хочешь своими руками жену развращать, то меня уволь.

— Да брось ты, старик, кому развращаться, давно развратились… Пошли телевизор принесем, подключим, пока трезвые…

Пока перетаскивали телевизор из другой комнаты, пришли Димка с Ларисой и Борис с Риммой. Знакомились, раздевались. Роман не видел Ларису после того туманного вечера. Но думал о ней много, вспоминал езду в такси, хохот в комнате. Что с ними тогда случилось? Что за сила притянула друг к другу? Недоумение вызывал Димка. Ведь, судя по тому, что он везде бывает с Ларисой, он с ней встречается. Почему же тогда так спокойно отнесся, когда она почти на глазах у него была с Романом? Да что там на глазах, сам способствовал, выволок из комнаты и на кровать швырнул. Сейчас Лариса вела себя с Палубиным так, будто и не было той поездки. У Романа мелькнула мысль: не приснилось ли ему все то по пьянке. Но японский магнитофон был наглядным свидетельством, что та ночь была.

Появился Костя Ореховский. Привел он с собой Надю, худую, высокую проститутку из ресторана, у которой походка дрессированной лошадки. Роман с неудовольствием увидел Надю. Зачем нужно было тащить именно ее? Не мог Костя кого поприличней найти? Что собой представляет Надя — за версту видно. Роман так и сказал Косте, когда они на минутку вдвоем оказались.

— Тебе-то не все равно, — удивился Костя. Она баба добрая. Я иногда пользуюсь…

— Ты извини, старик, пользуйся кем хочешь. Сюда бы не тащил. Слишком яркий у нее след профессии на лице… У меня в семье и так напряженка…

— Что у тебя жена, дура?

— Да не дура… оскорбиться может… — говоря это, Роман с беспокойством посматривал в сторону Нади, к которой подошел Егоркин и что-то хмуро говорил, показывая пальцем на ее кармашек на груди с американским флагом. Была она в джинсовом платье с многочисленными кармашками, вытачками, погончиками. Надя недоуменно и растерянно глядела на Ивана. Роман понял, в чем дело, и поспешно двинулся к ним.

— Ты не думала никогда, — говорил Иван Наде, указывая на флаг и три буковки под ним, — что вот сейчас, именно сейчас в Афганистане рвутся мины с этими буковками и гибнут наши парни. Между прочим, твои сверстники! И может, сейчас умирает тот, кто мог бы стать твоим мужем. Ты задумывалась над этим? — Иван замолчал.

Надя слышала все это впервые. Псих какой-то! Когда Егоркин замолчал, она думала, что он отстанет, но Иван ждал ответа, и Надя пожала плечами:

— Нет…

— Подумай в следующий раз, прежде чем надевать такое платье.

— Так оно же красивое! — удивилась Надя. — И мне идет… Все говорят…

— Наверное, красивое… Но это, — указал он снова на флаг — спороть надо. Давай сейчас и сделаем. Роман нам лезвие даст, — увидел он подходящего к ним Палубина.

Надя растерянно и испуганно смотрела на Ивана, не понимая, шутит он или говорит серьезно. Для нее особая ценность платья заключалась в эмблеме с флагом.

— Старик, на секундочку, — взял Ивана за руку Палубин и отвел в сторону. — Ты что, к платью, что ли, ее прицепился?

— Не к платью, к флагу…

— Не связывайся ты с ней… Это проститутка…

— В каком смысле?

— В прямом… Живет этим. Я тебе рассказывал о трех ресторанных девицах… Одна из них.

Егоркин вспомнил: действительно рассказывал Роман.

— Ну и компашку ты собрал… А Лариса с Димой, случайно, не лесбиянка с гомиком… для полного букета.

— Брось, старик… Хорошие ребята.

— Ты знаешь, Роман, скажу честно, я тебя понимать перестаю… И это пошлое снисходительное словечко «старик» ох как не нравится…

— Мужики, за стол! Где вы тут, — заглянула в комнату Галя.

Роль тамады взял на себя Борис. Разливал, балагурил, посмеивался, говорил длинные тосты. Магнитофон урчал потихоньку, заполняя комнату уютом. Роман радовался, что застолье удалось. Жаль, Ира молчалива и грустна. Она суетилась, меняла тарелки, подкладывала еды Соне, сидела девочка между ними, но веселья в глазах у Иры не было. На это внимания никто не обращал, Иван, кажется, только заметил. Он тоже мрачноват, как бы не испортил компанию, влезет со своими дурацкими идеями. А Галя молодец, веселится. Пришел в гости, не сиди индюком.

— Ваня, по единой? — потянулся Роман к Егоркину со стаканом. — Не пропадем! Все хорошо… Галя, все хорошо?