Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Правильно!.. А склад ей нужен?

— А мне какое дело?.. Сказали, нас трогать не будут… Там пустырь большой!

— По уточненному плану… — Веня полез в карман легкой куртки, взглянул на молча стоявшего рядом Романа и проговорил сердито: — Романовский… Федюньчик, ты что стоишь? Готовь теодолит! — Роман стал поспешно вытаскивать из футляра теодолит, устанавливать треножник, а Веня вытянул из кармана желтый потрепанный лист, свернутый многократно, распахнул его на всю длину: — Гляди, мамаша! — ткнул он в чертеж карандашом, в непонятный квадрат, испещренный цифрами и указателями. — Вот подстанция! А вот коммуникации от нее… Они как раз здесь пройдут, — указал он на забор карандашом. — А вот здесь, где парнички и угол дома, склад поставим. Видите?

Женщина, конечно, ничего не поняла, как не понимал ничего в чертеже Веня, но слушала она внимательно и недоверчиво. Собака лаять перестала, лишь урчала глухо.

— Кто вам позволит! — громко сказала женщина. Собака тут же гавкнула.

Прежней уверенности в голосе женщины не было, появилась растерянность. Это даже Роман почувствовал и приободрился. Он раздвинул ножки треножника прямо возле дорожки и прикручивал теодолит.

— Вы не беспокойтесь! — уверенно сказал Веня, складывая чертеж. — Вам все оплатят… По десятке за дерево, по пятерке за куст… Думаю, за парнички четвертак кинут, и за дом не беспокойтесь… Эх, хорош он у вас! — качнул головой Веня и посочувствовал: — Ломать жалко! Вы не беспокойтесь… На неделе госкомиссия приедет, оценит! Тысячи на три уверенно потянет!..

— На три! — задохнулась женщина. — Мне двадцать предлагали, я посмеялась только… А ну пошли отсюда! — закричала она, видимо, от отчаяния. — Собаку спущу! Тарзан!

Кобель захрипел, заметался на цепи.

— Не хулиганьте, мамаша! — прикрикнул Веня. — Мусора… милиционера позову! Мы при исполнении служебных обязанностей!.. Не мешайте работать!.. Федор Феоктистович, готово?.. Раскладывайте рейку и туда! — указал Веня карандашом за парник, а сам стал к теодолиту. — Мамаша, отойдите в сторонку!

Роман взял рейку, разложил ее и пошел по широкой асфальтированной дорожке к дому, потом вдоль стены к парникам.

— Чего ты обходишь? — крикнул Веня — Иди напрямик! Все равно через две недели все перекопаем!

Роман двинулся прямо по цветам, ломая стебли.

— Куда ты! — закричала женщина и кинулась за Романом. — Цветочки не топчи, не топчи, гад! Я их срежу! Ох!

Роман остановился за новеньким стеклянным парником. Крыша у него была поднята, и внутри что-то густо зеленело. Рейку он поставил перед собой.

— Левее, левее чуть-чуть! — кричал Веня. — Вот так! Повыше!.. Ничего не видно за этим парником проклятым!.. Да разбей ты эту раму поганую! Крышу, крышу, я имею в виду!.. Торчит, сволочь, метр не видно!

— Только попробуй! Я те разобью! — кричала и женщина на Романа, чуть не плача.

Кобель неподалеку, там, где были яблони, рвался на цепи. Роман не знал, что делать, действительно крышу разгрохать, как требовал Веня, или тот в роль вошел, просто для понта орет.

Женщина заметила, что Роман растерялся, подошла к нему и просительно заговорила:

— Федор Филимонович…

— Феоктистович, — поправил Рома.

— Федор Феоктистович, как же так, а? Как же мне теперь…

— Я-то чего, — смутился Роман и понял, что хорошо, что смутился, нужно играть доброго простачка, которого архитектор шпыняет, как хочет. — Это тот дурак! — кивнул он в сторону Вени, понизив голос, а Веня, увидев, что Роман разговаривает с женщиной, примолк. — На место не выехал, а чертеж сделал. Можно было и склад, и коммуникации на пустыре возводить!.. Но чертеж утвердили: смету составили! Теперь исполнять надо, — вздохнул Роман.

— Может, что сделать можно, а? — с надеждой просила женщина. — Я не постою!

— Наверное, можно! Но ему выговор вкатят, если переделывать… Вы же видите, он дурак, горлопан, упрется… Вы поговорите с ним… От него зависит…

— Замри, гад! — донесся крик Вени на собаку. — Пришью!

— А он насчет того… — Женщина потерла большим пальцем по плотно соединенным указательному и среднему. — Строг?

— Кто сейчас… — безнадежно махнул рукой Роман и отвернулся.

Женщина торопливо двинулась к Вене, цыкнув по пути на кобеля:

— Сядь, Тарзан! Сядь!.. Вениамин Антоныч… — услышал Роман ее голос со сладкими нотками.

— Аркадьич! — недовольно перебил Веня. — Не мешайте работать!

— Вениамин Аркадьич, можно на минутку вас?

— Чего вам?

— Вениамин Аксеныч…