Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Хотя бы сюда! — откликнулся Борис.

— Сюда можно и на электричке… А то на один бензин работать будешь. Зарплаты не хватит!

— Вы как на Луне живете, — засмеялась Римма. — Кто сейчас на зарплату живет?

— Я живу, — сказала Галя, радуясь возможности поддеть Римму, и указала на Ивана, потом на Палубина. — Он живет, и он…

— Они еще не огляделись!.. Оглядятся, по-другому на мир смотреть будут… Обывателями не рождаются, обывателями становятся, — улыбнулся Борис. — В наше время личности не в почете! Вакантных мест нету.

— Нам с обывателями не по пути, — произнес Иван, чувствуя, что слова его неубедительны.

— Слова, слова! — усмехнулся Борис. — На слова и я мастак! Помнишь, как сбацал на профсоюзном собрании? Лозунги бросать, не задумываясь, да хаять обывателей умеем! Но здесь-то мы не на собрании… Ты вот, — взглянул на Егоркина Борис, — против обывателей. А ты задумался, что за этим словом стоит? Кого им называют?

— Ну и что стоит?..

— Обыватель — это человек, который живет для себя и для своей семьи… Так словари это слово расшифровывают! И я хочу жить для себя и для своей семьи. Понимаешь, для себя! Ты сейчас, вижу, меня не поддержишь, настроен не так, но и ты живешь для себя! Скажешь, нет? А ты понаблюдай за собой, присмотрись, почему ты поступаешь так, а не иначе, и увидишь, что поступаешь, как тебе выгодно. Даже так называемые благородные поступки совершаешь с дальней целью, чтобы хорошее впечатление произвести. Таковы все люди! Я, ты, она… — взглянул Борис на Галю и обратился к ней: — Вы с Егоркиным, я знаю, скоро поженитесь, и как ты посмотришь на то, что он не будет жить для своей семьи?

— Ловко ты поворачиваешь!.. Ты забыл сказать, что семья — ячейка общества, значит, обыватель, живя для семьи, живет для общества!

— Верно, верно! — подхватил, смеясь, Борис. — Мне не пришло в голову. Это верно! Помните лозунг: крепка семья, крепка держава. Вывод верный: жить для семьи — значит жить для общества. И ничего нет зазорного в том, что человек хочет жить сейчас, а не в далеком будущем. Сейчас! Нам обещано было, что в восьмидесятом году мы будем все иметь, уже восемьдесят первый половинку отстучал, а что мы видим, что мы имеем?..

— Ты-то имеешь немало, — перебил Егоркин.

— Ну это я! — засмеялся Борис. — А вы-то что имеете? Будете хотя бы крышу над головой иметь после свадьбы? Маленькую крышу!.. А ведь все мы люди. Все мы хотим сейчас получать удовольствия, наслаждения. Давно известно: цель жизни — наслаждение.

— А я слышал иное, — возразил Иван. — Цель жизни — страдание.

— Это достоевщина, прошлый век. Дурман религиозный. Дурили дуракам головы, кто страдает в земной жизни, тот будет царствовать в жизни небесной. Надо было чем-то народ успокаивать… А сейчас всем известно: Бога нет, нет загробной жизни. Уповать на наслаждения небесные нечего, и человеку ничего не остается, как стремиться получать удовольствия на земле. Нельзя страдать и быть счастливым, и нельзя быть счастливым, не получая удовольствий.

— Значит, ты считаешь, что счастье в удовольствиях? — спросил Егоркин.

Ребята с интересом слушали их спор. Роману доводы Бориса казались убедительней.

— Да! И я могу доказать это на своем примере… Сегодня я счастлив, — объявил Борис. — Я это почувствовал, когда ехал сюда. Я получал удовольствие от моей машины, — подчеркнул он, — от солнца, от легкой дороги, от теплого ветра навстречу, от взгляда на милую девушку, — улыбнулся он Римме, — от предчувствия отдыха на речке. И я был счастлив.

— Не верю! — воскликнул Иван. — Не верю, — повторил он тише. — Может, и было такое мимолетное ощущение. Но мимолетное. Неужели ты забываешь о своих рисковых заботах, забываешь, что кто-то из напарников может проколоться и потащить следом… Я не хочу углубляться, наверно, это запрещенный прием сейчас. — Егоркин не догадывался, что он попал в самое больное место Бориса. Вчера тот узнал, что при попытке продать кассету с порнофильмом попался один студент. Борис сплавил ему три кассеты и теперь мучился: расколется ли тот, назовет его или нет? Если назовет, как выкрутиться? Не хотелось много тратить на следователя, деньги сейчас нужны. Квартирка приближается: выкупать нужно скоро будет. Мучило и то, сколько кассет изъяли — одну или все три. Сейчас вспомнилось это, и сердце заныло. Егоркин, не догадываясь, продолжал: — Я не могу поверить, что счастье в удовольствиях. Кто так считает, рано или поздно придет к выводу, что счастья не существует… И не только потому, что нет человека, жизнь которого состояла бы из одних радостей. Нет! Удовольствия приедаются. Сегодня это тебе приносит удовольствие, в новинку еще, а завтра привык, и все — нужны новые удовольствия… Я думаю, что, чем больше человек получил удовольствий, тем меньше счастья он познал…