Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Молодец! — воскликнула Валя Сорокина.

Ни ее, ни Галю не вызывали до самого конца. Сорокину пригласили раньше. Прежде чем пойти, взглянула на Егоркину.

— Тебя на закуску оставили.

Вернулась бледная, дрожащим голосом попросила валерианки. Руки у нее дрожали, когда брала. Выпила, поморщилась, выдохнула:

— Все рассказала, что о них думаю. Теперь пусть увольняют…

Больше ничего не слышала Галя, вызвали ее.

За столом сидела хмурая Жанна Максимовна, Любовь Ивановна с ручкой, перед ней листы исписанной бумаги. Возле стола, чуть левее, Агнесса Федоровна с красным лицом. Яков Сергеевич у окна. Пустой стул посреди комнаты.

— Садись, Галина Васильевна, — кивнул на него Яков Сергеевич.

Егоркина села.

— Ну, Галина Васильевна, что вы нам расскажете? — спросил устало начальник отдела кадров.

Галя приободрилась. Она боялась, что будут задавать издевательские вопросы, например, кусала или не кусала Деркач палец директора магазина. Вспомнила, как учил ее говорить Иван, и начала рассказывать по порядку, почему невыносимо стало работать, все факты выложила. Слушали ее молча, не перебивали. Галя решила, что устали слушать одно и то же, и Деркач устала препираться, молчала.

— Здесь, перед вами, высказывалось мнение, почему именно Агнессу Федоровну повысили, а как вы на этот счет думаете? — спросила председатель профкома, белолицая женщина с пышными белыми волосами.

— Я думаю, как бы мне свою работу получше сделать, — ответила Галя. — А о том, кого повышать, кого понижать, пусть у вас голова болит…

— Виктория Викторовна, это не по существу. Она права… По-моему, она внятно рассказала о делах в жэке. Любовь Ивановна, вы все записали? — И, получив удовлетворительный ответ, Яков Сергеевич добавил: — Давайте, спрашивайте по существу, четыре часа сидим, язва моя каши просит…

— Вы говорили, и в письме это есть, значит, с ваших слов, что Агнесса Федоровна потребовала, чтоб вы внесли в дефектную ведомость замену линолеума, электроплиту, смесители нужным людям. Как вы докажете, что эта не клевета? — вновь спросила председатель профкома. — А если их действительно менять надо, а вы пользуетесь ситуацией, чтобы опорочить Деркач?

— Линолеум уже заменили, тут доказать трудно… Но если вы сейчас пойдете в ту квартиру, вы увидите там дубовые плинтуса. Скажите, наше РЖУ ставит дубовые плинтуса в квартирах?

— Иногда ставит… И хозяева могли купить в магазинах…

— Нетрудно узнать, если это важно, где купили, когда купили? Кстати, электроплиту и смесители еще не поменяли. Можно проверить хорошие они или пришли в негодность по вине жэка…

— Ты сама все это записала, а на меня сваливаешь, — перебила зло Деркач.

— У меня черновик дефектной ведомости сохранился, исправляла я уже в том, который на перепечатку готовила…

Галя говорила спокойно, не показывала волнения, руки держала на коленях, сжимала пальцы, чтобы не заметно было, что они дрожат.

После обеденного перерыва комиссия уехала, и Жанна Максимовна ворвалась в технический кабинет:

— Спасибо, дорогие девочки! — воскликнула она. — Отблагодарили вы меня за все добро! Отблагодарили… Выслушала вас комиссия, посмотрела, с кем мне работать приходится. Лучше, говорят, с тиграми работать, чем с такими… — Она запнулась, выбирая слова, но, видимо, только оскорбительные были на языке, а высказать их не решалась. — Егоркина, слышишь, срочно ищи квартиру, склад жэку нужен. Поняла?

— Хорошо, — прошептала Галя.

— Ишь «герои»! Думают, кто-то их слушать станет!.. — Жанна Максимовна открыла дверь, намереваясь выйти, но приостановилась на пороге, оглянулась, обвела техников презрительным взглядом, усмехнулась злорадно и ушла.

Валя Сорокина села писать заявление на расчет.

— Погоди денька три, успеешь… Посмотрим, что комиссия скажет, — неуверенно посоветовала Лида.

— Чего ждать, дождались… Ждите теперь вы, — буркнула Валя и пошла с заявлением к начальнице.

Вернулась, показала подписанное заявление.

— Без отработки, с завтрашнего дня… Быстро и сурово. Словечка не произнесла…

— И куда же ты теперь?

— Завтра поеду в отдел кадров, попрошу, может, в другой жэк переведут… Все-таки восемь лет работаю…

— Ой, и я пойду! Может, и мне подыщут! — воскликнула Лида. — И ты иди просись, — повернулась она к Егоркиной. — Говоришь, Яшка тебя защищал, может, посодействует. А здесь ты квартиру сроду не получишь…

— Девочки, а где Асюля? — спросила Валя. — Что-то ее не видно?