Сандра Сиснерос - Дом на Манго-стрит

Ты расстраивалась из-за того, что я, как и прежде, пишу, сидя за кухонным столом.

И вот теперь мы здесь, на крыше оранжевого здания, окна которого выходят на реку. Мы там, где я могу писать.

Мы заходим в кабинет, он располагается над библиотекой, и выходим на балкон, откуда видна река.

Ты должна отдохнуть. На противоположном берегу виднеются промышленные здания – заброшенные зернохранилища и силосные башни – настолько изржавевшие под дождем и выеденные солнцем, что обрели какое-то свое очарование, как уличные скульптуры. Когда ты отдохнешь, мы продолжим.

Особенно я довольна винтовой лестницей, ведущей на крышу. Я всегда мечтала о такой, это напоминало мне дома в Мексике. Даже их испанское название звучит прекрасно – un caracol – улитка. Наши шаги будто бы цепляются за каждую металлическую ступень, а собаки ходят следом настолько настойчиво, что мы вынуждены их прогонять.

– Твой кабинет выглядит больше, чем на фотографиях, – довольно произносишь ты. Уверена, ты сравниваешь его с кабинетом Исабель Альенде.

– Откуда ты достала портьеры в библиотеке? Уверена, они очень дорогие. Жаль, что твой брат не сумел обить стулья, это бы помогло сэкономить. Ох, как же прекраааасно это место! – говоришь ты, и твой голос скользит по перилам, как ныряющая под воду речная птица.

На крыше есть коврики для йоги, и мы сидим, поджав ноги, и любуемся закатом. Мы пьем твое любимое итальянское шампанское, чтобы отметить и твой приезд, и мой кабинет.

Вскоре небо впитывает в себя краски ночи, превращаясь в огромное темно-фиолетовое полотно. Я лежу на спине и наблюдаю за облаками, суетливо спешащими куда-то за горизонт. Мы всегда спим вместе, когда ты приезжаешь. Сначала из-за того, что в доме нет второй кровати. Но затем, после папиной смерти, просто потому, что ты хочешь быть рядом. Только в такие моменты ты позволяешь себе проявить нежность.

– Может, стоит в следующем году пригласить сюда всех на Рождество? – спрашиваю я. – Как ты думаешь?

– Посмотрим, – отстраненно отвечаешь ты, погруженная в свои мысли.

Луна заползает на верхушку мескитового дерева, растущего перед домом, перекатывается через крышу веранды и поражает нас своей красотой. Это полная луна, и она напоминает сияющие облака с гравюр Ёситоси. С этого самого момента я больше не смогу не думать о тебе, видя полную луну. Но сейчас я пока этого не знаю.

Ты закрываешь глаза. Выглядишь так, будто спишь. Должно быть, поездка вымотала тебя.

– Как же повезло, что ты училась, – говоришь ты, так и не открывая глаз. Конечно, ты имеешь в виду мой кабинет, мою жизнь.

– Как же повезло, – отвечаю я тебе.

Маримба – мексиканский ударный музыкальный инструмент, родственник ксилофона.

Фасоль ( исп. ).

Тесто из кукурузной муки, обернутое кукурузными листьями, приготовленное на пару.

Шлепанцы ( исп. ).

Энергичный парный танец, движения которого носят легкий эротический характер. Нередко танцуется соло как шоу-вариант.

Дед ( исп. ).

Он мертв ( исп. ).

Джоан Кроуфорд – американская актриса, воплощение гламура 30-х годов.

Сказочное произведение английского писателя Чарльза Кингсли, написанное в 1862–1863 гг.

Духи (исп.).

Стихотворение из книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», прочитанное Алисе персонажами Траляля и Труляля.

Перевод Д. Орловской.

Имеет два значения: либо «красотка», «королева», либо просто имя собственное ( исп. ).

Горячая штучка ( исп .).

Когда, когда, когда? ( исп .)

О, черт! ( исп .)

Герой одноименной фантастической новеллы Вашингтона Ирвинга, проспавший 20 лет в горах и спустившийся оттуда, когда все его знакомые умерли. Персонаж стал символом отставшего от времени человека.

Бактаун – до 90-х гг. XX года – эмигрантский район близ центра Чикаго, населенный как европейскими (польскими, немецкими), так и латиноамериканскими эмигрантами. Район начали облагораживать после строительства шоссе Кеннеди в 1960 г., что позволило инвесторам застроить его элитным жильем.