Александр Ольшанский - Китовый ус

— Во, видали? Какая скромность! А он пишет и печатается под псевдонимом. Под своей фамилией нельзя — закрытая он для нас личность. Знаем мы таких молчунов. — Андрей нес какую-то ерунду заплетающимся языком. — Вот, к примеру, в нашем доме жил на четвертом этаже невзрачный такой старикашка. «Здравствуйте, молодой человек!» — всегда говорил и всегда шляпу приподнимал. А умер — две Золотых Звезды на подушечках понесли… Чубуков, он, подлец, из таких. Перед ним тоже что-то понесут! — Андрей в этом месте захохотал, а потом, возможно, понял, что зашел слишком далеко, предложил выпить за здоровье хозяйки…

— Теперь мне в Чугуеве не показываться. Во всяком случае, долго, — сказал Чубуков, когда они возвращались электричкой в Харьков.

— Почему? — удивился Андрей.

— Она расскажет Рите, в каком виде мы пожаловали в гости, передаст слово в слово твой пьяный бред…

— Ну, брат, я немного подпустил, подпустил… Каюсь, а насчет остального — так все же истина, во всяком случае я придерживался ее.

— Какая истина, черт возьми?

— Послушай, я хочу вздремнуть. Плюнь на все и забудь!..

Чубуков, миновав гречишное поле, въехал в Чугуев. Промелькнула тропинка к Донцу, по которой он шел с Ритой. Промелькнула так быстро, что Чубуков не успел притормозить. Скоро должна быть улица, где жили родители Риты. Он поехал медленно, раздумывая, стоит ли туда заезжать. Старики могли умереть, а в доме, вполне возможно, поселилась Капитолина. А если они живы и сейчас, в августе, у них гостит Рита? Он ведь будет потом жалеть, что проехал мимо, жалеть так же, как и о том приезде вместе с Андреем. Покривил бы душой, если бы себя убеждал, что он все эти годы не надеялся на встречу…

И Чубуков решительно повернул руль вправо, поехал на подъем — за ним они жили. Он узнал дом, хотя его и обложили красным кирпичом, узнал клен под забором. Ставни были закрыты. Осторожно открыл калитку; опасаясь собаки, подождал — ее не было, вошел во двор и стал стучать в закрытую дверь. Возле крыльца заметил кур — кто-то, значит, тут жив…

Дверь открылась. Вышла мать Риты, посмотрела как-то тревожно на Чубукова и спросила:

— Кто вы? Не врач? Мы ждем врача…

— Нет, я не врач. Я Игорь Чубуков, помните, с Ритой… — он не нашел подходящего слова.

— Чубуков? Чубуков… — задумалась старуха. — Ах, Игорь! Это ты, милый! Голос-то изменился. Проходи в дом, пожалуйста. Как же, как же, помним тебя. Весной Рита приезжала, вспоминала…

Старуха обрадовалась, засуетилась в прихожей, нащупывая рукой стул для гостя. Она за эти годы ослепла. В соседней комнате, в сумраке, потому что было приоткрыто только окно, Чубуков рассмотрел постель. Там кто-то натужно вздохнул, спросил старуху:

— Кто?

— Это Игорь Чубуков, отец… Помнишь, с Ритой дружил? Вот приехал.

— А-а…

— Врача ждем. Давление у отца повысилось. Уколы делают. Не едут что-то долго…

Прихожая, она же служила и кухней, была завалена старыми вещами, такими же старыми, как их хозяева. Но, присмотревшись, Чубуков понял, что все эти вещи — стол под старой клеенкой, табуретки и стулья, кастрюли и тарелки в шкафчике, плита, накрытая газетой, банки на полу, ведра, — содержатся в порядке, только имеют непривлекательный вид. Это была старость. Хотя и вдвоем, но с болезнями, без детей, без сил, без помощи, которой здесь не хватало каждый день, каждый час…

Старик с неимоверным трудом поднялся с постели, сел напротив. У него было красное, вспухшее лицо. Он болезненно открыл рот, можно было подумать, что в этот момент его внутри чем-то обожгло, и начал расспрашивать Чубукова о его жизни. Старуха вставила свое слово: дочь у Риты уже большая, пойдет в этом году в десятый класс. Поинтересовался у Чубукова, сколько он получает. Он усмехнулся и сказал, что их зять майор получает больше — пусть старики не жалеют ни о чем.

— Он тоже хотел купить машину, — сказала старуха, называя зятя не по имени, а в третьем лице. — И Рита хотела, говорит ему: давай пойду работать и купим. А он не хочет отпускать ее на работу. Любит он ее, милует, обижаться грех… Я бы тебя молочком попотчевала, да не держим давно. Куда нам… Отец совсем негож, а я почти ничего не вижу. Посмотреть бы на тебя, какой ты стал… А не хочешь яблочка? Сходи, милок, в сад, сорви…

— Спасибо, я не могу задерживаться. Мне ехать далеко, под Ростов.

— Далеко, — согласилась старуха. — Скажи, Игорь, это правда, что твоего брата в тюрьму посадили? Давно говорила Капа, а ей кто-то сказал из вашего района. Она заведует сейчас магазином, приезжали ваши и говорили…