Александр Ольшанский - Китовый ус

А перепадало часто. У бродячего кота ремесло известное. Он таскал мясо и рыбу, не брезгал мелкой птицей, вольной и домашней и, конечно же, досконально знал всю архитектуру сельских погребов. За что именно его посадили в сумку, понесли, а потом и повезли на машине, он не знал. Вполне возможно, по совокупности. Теперь кота ожидала какая-то кара. Ему стало страшно, и он заорал: никто из людей не любил слушать кошачьи вопли. В этом кот убедился давно и, бывало, избегал лишних встреч с разными штуковинами, созданными исключительно для неприятностей.

Так случилось и теперь. Сумку расстегнули, кота взяли за шкуру и швырнули за высокий забор. В воздухе он изготовился к приземлению. Он всегда, конечно, падал на лапы, как бы виртуозно его пи швыряли.

— Поработай на заводе! — пожелали ему вслед и за смеялись.

За забором кот залег осмотреться, прислушаться и принюхаться. Вокруг шумело, грохотало, стучало, взвизгивало и сильно воняло несъедобным маслом, которое ему было ни к чему. О том, чтобы махнуть обратно, нечего было и думать — забор высокий и каменный, на нем, как ни старайся, скользят когти.

Кот сделал рейд вдоль забора, пробираясь в замасленных и мокрых бурьянах. Однако дырки в нем не оказалось, и тогда кот отправился на поиски более спокойного места. В конце концов он облюбовал какую-то старую деревянную постройку, взобрался на крышу и улегся обсушиться под солнышком и немного вздремнуть.

После недавних страхов спалось крепко. Потом приснилось, что сидит он в жаркой духовке и не может выбраться из нее. Вскинувшись, кот почувствовал, что его что-то крепко держит за бок. Он дико завопил, пытаясь оторваться от крыши, и еще больше увязал в смоле.

На крики собрались люди и засмеялись. Один из них поднялся на крышу и стал ножом освобождать пленника, а кот продолжал сдержанно кричать, и голос у него был не столько благодарный, сколько угрожающий.

— Да погоди же, не ори, — говорил человек, выдергивая клочок за клочком у кота шерсть.

Сразу после освобождения кот хотел было дать деру, но раздумал — человек не бросал камней, не делал по пыток подфутболить, не улюлюкал, а взял на руки и понес в цех, где вспыхивали, потрескивая, десятки синих огоньков и пахло жженым железом.

— Глянь, какой котище. На крыше увяз, — представили его молодой женщине, входя в какое-то неприветливое помещение, где, коту достаточно было одного беглого взгляда определить, лежало тоже одно железо.

Молодая женщина заулыбалась приветливо, стала гладить кота:

— А он красивый! Черный-пречерный, а на груди — белый бантик…

По тону кот понял: теперь она — его Хозяйка.

— Да это он в битуме, — засмеялся его спаситель, должно быть, тоже — новый Хозяин.

До вечера кот сидел в инструментальной кладовой. Сначала ему обмыли бок и лапы керосином, боль была неописуемая, а затем до отвала накормили колбасой, и он лежал у Хозяйки на коленях и сыто мурлыкал.

После работы его принесли на тихую окраину поселка. Кот остался доволен новым местом: вокруг небольшого домика росли яблони и груши, смородина и крыжовник, тут же стоял флигель, за ним — дровяник. Одним словом, было где развернуться.

Неожиданно кот увидел перед собой огромную собачью морду. Вспыхнули у него зеленым огоньком глаза, поднялась шерсть, на этот раз только наполовину, изогнулась спина и хвост взлетел вверх.

— Кхх!

— Фу, Барбос, — сказал Хозяин.

Пес послушно отошел и лег под кустом смородины. Кот опустил хвост и, показывая, насколько он храбр, отряхнул каждую лапку в отдельности от мнимой грязи, когда переступал низкий порожек флигеля.

— Ишь ты, какой культурный! — воскликнула какая-то пожилая тетка, оказавшаяся во флигеле.

Этим кот надолго заслужил ее уважение, однако никогда не забывал твердого правила — с пожилыми женщинами нужно быть как можно осторожнее. Больше всего неприятностей исходило от них — везде, где бы он ни проживал, старухи, как правило, стояли у руля домашнего хозяйства.

Но кот умел нравиться людям. Завоевать любовь, например, у ребенка сущий пустяк: с ним нужно играть. Трудно, правда, оставаться любимцем. Если таскают на ниточке бумажку или лоскуток какой-то — бросайся, как на живую мышь. Пусть тебя считают глупее себя, но зато не станут удлинять хвост или вертеть им, как заводной ручкой автомобиля. Встречались ему и совсем зловредные ребятишки — с таким сколько ни играй, а все равно достанется. С ними разговор короткий — цап-царап по рукам, если есть, конечно, уверенность, что швабры, веники и старые туфли останутся на своих местах.