Юрий Рытхэу - Самые красивые корабли [сборник]

Виктор ехал и думал о том, что вот впервые он едет на собаках таким важным пассажиром. Много лет назад, еще мальчишкой, он каюрил, сопровождая вельботы на весеннюю моржовую охоту в пролив Ирвытгыр. В долгие часы езды по подтаявшей дороге, пропитанной водой, мальчик думал о будущем и всегда был уверен, что завтрашний день будет лучше вчерашнего. А теперь, на пути в родное селение, ему казалось, что прошедшие дни были так хороши, что воспоминание о них вызвало щемящую боль в груди от мысли: такое больше не повторится и останется навеки в прошлом, только в воспоминаниях.

Каюр обернулся к пассажиру и коротко спросил, показывая на переднюю нарту:

— Твоя девка?

— Сотрудник нашей экспедиции, — ответил Виктор.

— Э-э, — протянул каюр. — Я-то думал — твоя. Боевая девка. Красивая. Рисует на лице, как наши женщины в давние времена… Значит, тоже по камням ученая, как ты?

— Да, — ответил Виктор.

Каюр почмокал языком. Вожак упряжки понимающе оглянулся и потянул резвее.

— Скоро будем в стойбище Клея, — сообщил каюр. — Как раз к началу утренней пурги.

Понизу струилась поземка, но небо было чистое, усыпанное крупными яркими звездами. Виктор смотрел наверх, узнавал знакомые созвездия. Много лет назад охотник Кукы показал мальчику созвездия Одиноких Девушек, Охотника, Догоняющего Дикого Оленя, но потом, в школе, учитель астрономии по-своему перечертил знакомую картину ночного неба, показав ковш Большой Медведицы, который даже отдаленного сходства не имел с медведями, созвездие Гончих Псов, и назвал другие странные имена, к которым трудно было привыкнуть.

— Я-ра-ра-рай! — крикнул каюр.

Вожак поднял уши. Насторожились и другие собаки и рванули нарту наперегонки с летящими над снежной равниной струями поземки.

Крик каюра снова всколыхнул воспоминания о долгой езде на собаках по синим, залитым лунным светом равнинам, и это «ра-ра-рай» на подходе к цели путешествия, когда у изнуренных собак неизвестно откуда берутся новые силы, чтобы вихрем примчать нарты к первой яранге.

Передний каюр таким же возгласом ободрил свою упряжку. В долине, заполненной голубой мглой, показалась кучка темных жилищ.

На собачий лай из яранг выбежали люди.

Каюры притормозили нарты, воткнув остолы между копыльев.

Впереди встречающих стоял молодой мужчина с непокрытой головой, но в замшевой камлейке. Он громко приветствовал приезжих традиционным «етти» и вдобавок пожал всем руки. Виктор узнал Клея. Оленевод учился в той же школе, что и Виктор, только классом старше.

Пока каюры возились с собаками, Виктор вместе с Риммой вошли в чоттагин [5] Чоттагин — холодная часть яранги. , наполненный теплым дымом от полыхающего костра.

— Я никогда не была в настоящей яранге! — восторженным шепотом призналась Римма. — Так интересно!

Меховая занавесь полога приподнялась, на секунду выглянуло девичье лицо и тут же скрылось.

— Устали с дороги? — по-русски спросил Клей.

— Киткит, [2] Киткит — немножко. — отозвался Виктор.

— Я думал, ты русский, — уже по-чукотски с улыбкой сказал Клей.

Меховая занавесь снова приподнялась, и в чоттагин выбралась молодая женщина в меховом кэркэре [6] Кэркэр — женский меховой комбинезон. , из-под которого выглядывала яркая капроновая кофточка.

— Да я же с тобой в одной школе учился, — сказал Клею Виктор.

— Теперь и я вспомнил! — засмеялся Клей. — Но тогда ты был маленьким.

— Но и ты, — возразил Виктор, — не был взрослым.

Вошли каюры. Они долго отряхивались, выбивая снег из кухлянок и меховых торбасов обломком оленьих рогов. Вперемежку с перестуком они разговаривали с хозяином, расспрашивая его о глубине снежного покрова на пути в Нымным, о ветрах с гор, об оленях. На каждый вопрос Клей отвечал обстоятельно, а Виктор слушал его и переносился на много лет назад, когда оленевод жил в школьном интернате и писал в классных сочинениях, что мечтает стать кавалеристом, как маршал Буденный.

Молодая женщина возилась у очага. Она повесила над пламенем вместительный котел, набила снегом черный закопченный чайник и приставила его боком к огню. На хорошем русском языке она спросила Римму о пути, не было ли ей холодно на нарте, поинтересовалась, есть ли в анадырском магазине пластинки с песнями Робертино Лоретти.

— Так он хорошо поет! — восхищалась женщина. — По радио передавали… Хотите послушать радио?

Не дожидаясь ответа, она нырнула обратно в полог и вынесла транзисторный приемник «Спидолу».