– Он сказал, что дело срочное. Пущу вас следующей, – шепнула она на ухо Фатеме.
Они прошли в гостиную, где, уставившись в айфон, сидел сын-подросток муллы Ахмада в джинсах «Левайс».
Фатеме оказалась не единственной, у кого сегодня случился кризис. Светская дама лет сорока с подтяжкой лица и в шарфе «Эрме» сморкалась в платочек. Девушка лет семнадцати из Шахрак-э Гарб в очках от «Шанель» на лбу угрюмо смотрела в окно через тюлевые занавески. Старуха в черной чадре заламывала руки и молилась.
Когда мулла Ахмад волновался, он кричал. Его супруга подносила клиентам чай и ассорти шоколадных конфет на серебряном подносе, а в кабинете тем временем гремел голос супруга.
– Почему ты не замужем? В тридцать девять лет это полная катастрофа! Родители дали тебе ужасное имя, и это испортило тебе жизнь! Его нужно немедленно сменить!
Настала очередь Фатеме. Мулла Ахмад сидел в черном офисном кресле из блестящей кожи в окружении уставленных книгами полок. Потолок был украшен лепниной пастельных цветов. Над головой муллы висели выгоревшее фото Мекки 1970-х, черно-белые портреты предков, мрачно смотревших со стены, и огромный плакат аятоллы Боруджерди – богослова-диссидента, верившего в разделение церкви и государства. Его посадили в 2006-м за выступления против абсолютной власти Высшего руководителя.
На мулле был элегантный серый халат, белый тюрбан и кожаные шлепанцы. Длинные и по-женски тонкие пальцы украшали три массивных серебряных мусульманских кольца, в том числе одно с карнелианом – важнейшим драгоценным камнем в исламе цвета жженой охры, на котором были выгравированы строки из Корана. Украшения делали его похожим на рок-звезду.
– Боже, Фатеме-ханум, как вы растолстели! – чуть не завопил он, увидев Фатеме, раздобревшую килограммов на десять в талии.
– И правда, я совсем себя запустила. Мы с хаджи неважно ладим.
– Слепец, который видит, лучше зрячего, который слеп, – проговорил мулла Ахмад.
Понять муллу было непросто: во-первых, он говорил с сильным азербайджанско-турецким акцентом, а во-вторых, любил пересыпать свою речь строками из Корана. Еще у него была ужасная кратковременная память: это тоже не помогало делу.
Фатеме принялась рассказывать о том, что узнала. Подробности лились из нее градом: даты, названия священных мест – и все вперемешку с рыданиями.
– Разве могу я теперь называть его Хаджи-ага? Нет, покуда я жива!
Она достала доказательства из сумки. Мулла Ахмад пролистал паспорта Хаджи-ага.
– Но зачем ему ездить в Таиланд? Там нет захоронений наших возлюбленных имамов, упокой Аллах их душу. Быть может, у него там родственники?
Мулла Ахмад не находил слов, а это случалось нечасто. Он знал, зачем мужчины ездят в Таиланд. В прошлом месяце один из его прихожан признался, что «подсел» на тайских проституток. Мулла прописал ему строгий режим молитв, в том числе пятикратное чтение «Аят аль-Курси» на рассвете и закате – «престольной» строки Корана, призванной оберегать от зла.
– Ах, какая же вы несчастная, ведь муж вам достался хуже некуда! – Мулле Ахмаду показалось, что это самый подходящий способ подготовить Фатеме к правде о том, чем занимались мужчины в Таиланде.
Он рассудил верно. Ответ удовлетворил Фатеме: не потому, что поведение мужа было легко понять, а потому, что она давно подозревала, что в жизни ей не повезло. Она просто невезучая: несчастный брак, маленькая квартирка, в которой ей, пожалуй, и суждено умереть, сын-лентяй и никчемный зять.
– Даже не знаю, хаджи. Я молюсь, даю милостыню бедным, все делаю как хорошая мусульманка. Может, я сама виновата? Врач госпожи Катходай сказал, что все проблемы от головы и ее будущее в ее руках.
– Что за бред! Меч в руках пьяного раба менее опасен, чем наука в руках аморального человека! – Мулла снова перешел на поэтический язык Корана.
Фатеме прищурилась, пытаясь докопаться до смысла его слов.
– Хаджи, зачем он ездил в эту страну?
– Фатеме-ханум, вы выполняете свои супружеские обязанности?
– Он никогда не хочет этим заниматься. Я вечно борюсь с похотью, ведь он не проявляет ко мне интереса.
Мулла покачал головой:
– Фатеме, не стану лгать. Мужчина может так часто ездить в Таиланд лишь по одной причине. Занаайе виже . – Он использовал разрешенный правительством эвфемизм для слова «проститутка»: «особая женщина».
– Не понимаю.
– Таиланд – страна проституток. Любую женщину можно купить. Я не впервые сталкиваюсь с такими случаями. Вам нужно предпринять немедленные действия. Это очень серьезное преступление.
Читать дальше