Любовь Тильман: Книга Прощания

Пусть льются ливни! Зонтов не жалко!

Когда за ними жизнь бьёт так ярко!

Комп разделял нас и соединял.

Как волны, друг на друга набегая,

Фраз океан, то тух, а то сверкал,

К полуночи, как снег осенний тая.

Посредством клавы мир общенья плыл,

Реальнее реального он был.

Казалось бы – такая безделушка,

А так светло, смешливо было жить…

Но интернет капризная игрушка,

Пропал и оборвалась связи нить.

Всё починили – мы в иной заботе,

Реальные забрали в плен дела.

Лишь мысли, как ветра, скользят в полёте,

Туда, где сказка добрая жила.

В зелёной листве

Зелёные лимоны

И летят птицы.

Желтеет лимон

Возле цветка герани,

Роняющей пух.

Алый анемон,

Как чаша на розетке

Зелёной листвы.

Парк, как солнца отраженья,

В жёлтом пламени цветенья:

Хризантемы и горчица,

Васильки, осот, кислица,

Ноготки, скерда, крестовник

Захватили в плен кедровник.

Среди них, как звёзд чертог,

Высится чертополох,

Светятся, как огоньки,

Алых маков лепестки…

Низкое шмелей гуденье,

Пчёл и бабочек круженье,

Яркой синью неба свод…

Дней весенних хоровод.

Спрашиваешь ты:

«А твои мечты?

Счастье – это что?

Новое авто?

Прочный капитал?»

Нет! Мой идеал:

Неба синева.

Облаков канва.

Золотой рассвет.

Солнца жаркий свет.

Облетает день.

Краски тают в тень.

Лунный свет ночной.

Тишина. Покой.

Мирно детки спят.

Полный ласки взгляд.

Это счастья круг!

Ну, а если вдруг

Есть и капитал,

Чем бы он мешал?!

Повстречались. И было расстаться не в мочь.

Или не пожелали себя превозмочь.

Уплывали за солнечным ветром.

Было счастье, что слушал и слышал другой,

Отвечая на всё, не давая отбой,

И себя не считая экспертом.

В ярком солнце, сиянии звёздном луны,

Улетали, как будто на гребне волны

По морям наплывавших наитий.

Губы ветра немы.

Это были не мы,

Только тени опавших событий.

Скорая помощь вопит без умолку,

Просит дорогу, только без толку,

Плотным потоком машины летят,

Не уступает никто ей свой ряд.

А ведь недавно всё было иначе,

Только сигнал она свой обозначит,

Как по обочинам жались авто…

Что же теперь не уступит никто?!

То ли законы смениться успели?!

То ли сердца у людей очерствели?!

И не помыслит из них ни один -

Может быть там его мать, или сын…

Чиновники, порой,

Бывают и заразы.

Но истинно виной

Те, кто строчат приказы.

Чиновник подписал

И значит он ответит.

А кто приказ издал,

Невинней всех на свете.

Хоть мы не дураки,

Но всё как мир старо:

Мы судим, не мозги,

А только лишь перо.

Пахнет кислым, тесто всходит,

На полатях брага бродит.

Кто-то бродит возле хаты,

То ль медведь, то ли сохатый.

Низких туч летящих орды.

Ветра длинные аккорды.

Под окном снегов улитка.

Глухо скрипнула калитка.

Под кровать забился пёс,

Прикрывая лапой нос.

Зимний день. Часы досуга.

Вяжет варежки супруга,

Взгляд бросая за окно.

Дети выросли давно,

И теперь, подобно птицам,

Все живут по заграницам,

Но за птицами, весной,

Не вернутся в дом родной.

Это правильно, наверно.

Отчего ж на сердце скверно?!

Чистота. Покой. Уют.

Только мысли всё снуют.

Пески подобно рюшам и воланам,

Вдоль берегов, оборками канвы.

Верблюжьими горбами, по барханам,

Как вышиты, пучки седой травы.

Неяркий колорит. Цвета глухие.

Суров и жёсток жизни авангард.

За ними, не спеша, идут другие,

Внося в борьбу с эрозией свой вклад.

И вот уже проложены дороги,

Белеют, подрастая, города…

Когда бы не травы седой прологи,

Здесь люди бы не жили никогда.

Она одна тут, долгими годами,

Боролась с ветром, влагой солевой…

Любуемся прекрасными цветами,

А надо восхищаться бы травой!

Лугачовицкий лес весь под пологом сух.

Зеленеет вдали луговина.

Мне дарили листки дуб, берёза и бук,

Клён, орешник, каштан и осина.

Я снимала катальпу в седой белизне,

И пурпурную смальту крушины,

И делоникса зонтик в парадном огне,

И горящие кисти калины…

Жакаранда, плюмерия, брахихитон…

Сотни разных прекрасных творений.

Всё уходит, как странный отснившийся сон,

По ступенькам скользящих мгновений.