Любовь Тильман: Книга Прощания

Но асфальтом не будешь дышать.

Жизнь разменна, как монеты,

Остановки… Кабинеты…

Год за годом, день за днём,

Где-то что-то ждём и ждём…

В суете очередей,

Парикмахеров, врачей,

В магазинах, на вокзалах,

На стоянках, в терминалах,

Возле взлётной полосы…

Где минуты, где часы.

Нам твердят: «Имей терпение!»

Жизнь проходит тем не менее.

Подытожив, в прожитом,

Мы треть жизни – только ждём.

Жизнь – панорамный сериал,

Где авторский лишь подмалёвок,

А остальное, от пелёнок,

С восторгом лепит, строит зал.

Задуман автором сюжет,

Но действий ход едва намечен

И общим планом обеспечен

В котором реквизита нет.

Куски этюдов, чертежей,

С подвохом едкие подсказки…

Нам не добраться до развязки,

Мы все статисты в драме сей,

Второстепенный эпизод,

Характеристика эпохи,

От нас от всех оставит крохи,

Иль всё сотрёт монтажный бот.

Чудны людских конфликтов драмы:

Воюют внуки, дети, мамы,

Свои и пришлые отцы…

Послушать их – так все борцы

За честь, свободу, справедливость…

И призывают Божью Милость,

Себя признав за идеал

И поместив на пьедестал

Тупой гордыни неуёмной,

А остальных считая тёмной

И непотребной стороной.

Мир изначально был такой,

В истории – одни химеры…

Так что же сердце жаждет веры,

Событий отвергая тлен,

И человечности примеры

Всё ищет, словно Диоген?!

Сбивает ветер ветки, крыши рвёт,

Всё скрыв песчаной пылью, как туманом.

Безумным водопадом дождь ревёт,

Симфонией с январским ураганом.

Грохочет град тамтамами им в тон.

Сверканье молний воздух разрывает.

Несётся рокот грома в унисон…

Туч покрывало постепенно тает,

Лоскутною играя синевой.

Дождь моросит почти неощутимо.

И кажется – гроза промчалась мимо…

Но ветры нагоняют новый слой

Небесных вод, что льют неотвратимо.

Скала. Откос. И вот досада:

На спуске, сердце обрывая,

Лечу под грохот камнепада…

И просыпаюсь, вспоминая

Что я лежу в своей кровати…

Смеясь, вздыхаю с облегченьем,

Трескучий гром мне, так некстати,

Ворвался в сон былым паденьем.

И погружаясь в полудрёму,

Под всхлипы, вздохи, громыханье,

Вновь по сыпучему подъёму,

Пытаясь усмирить дыханье,

Вдруг мимо пролетела птица

И камни, с грохотом, рекою…

Но уже знаю – это снится,

Исчезнет, лишь глаза открою.

Всю ночь гремело и сверкало,

Мороча страхами былыми.

А утро свежестью встречало

И небесами голубыми,

Луч солнца нежным был и лёгким,

Полдневный предвещая зной.

Казалось прошлое далёким,

Как будто из судьбы чужой.

Напитывая снами

Душ фантомы,

Играют с нами

Кварки и фотоны…

И сколь бы мы

Не лезли вон из кожи,

Из чувств тюрьмы,

Лишь майя строит рожи.

Никто дождя тебе не обещает.

И если он пойдёт, то как сюрприз,

То молнией, то радугой сверкает,

Пар вверх летел, вода стремится вниз.

Никто любви тебе не обещает.

И если вдруг придёт, то как сюрприз,

То молнией, то радугой сверкает,

То к облакам, то резко сбросит вниз.

Весельем свадьба сказки все венчает,

Такой уж жизни маленький каприз.

И счастлив, кто судьбу свою не хает,

А принимает словно бенефис.

Хоть вверх – мгновенье, остальное – вниз.

Скрипит седло, словно уключина,

Искрится в кедрах солнца свет,

Сверкая, словно вод излучина,

На склонах камень бел и сед,

Иссохший сколимус, как воин,

В колючих ветках и шипах,

И в шрамах дождевых промоин

Застрял растительности прах,

Саркопотериума ветки

Колючей сетью, не пройти,

И, словно милые кокетки,

Цветы повсюду на пути.

Коврами покрывают склоны,

Природы дивный гобелен,

Адонисы и анемоны,

Гвоздика, ирис, цикламен…

Зима. В Израиле дождит.

И значит снова повторится

Цветенья яркая страница –

Природы нежный аксамит.

Я возвращаюсь в странных снах,

Своих причудливых блужданьях,

Туда, где мир мой гас в страданьях,

Оставив сердца боль и прах.

Уже прошло немало лет,

Давно названий прежних нет,

Стёр новый век былые драмы,

Но память всё ещё хранит

Любимых улиц лабиринт,

Кавярни, проходные брамы,

Былых костёлов имена,

Зелёных скверов туалеты…

Быт впишет новые сюжеты

В истёршиеся письмена.