Игорь Адамацкий - Созерцатель

Такие вечера, в которые П. П. и К. М. жили как будто совершенно в стороне от всего, что могло замутить чистую мысль и прозрачное слово, в стороне от наружной жизни, которая все более становилась блудливо-никчемной и скучной, такие вечера проходили незаметно и быстро, словно время, ничем своим не занятое, тихо струилось привычными руслами, а эти двое, успевшие выпить шесть литров чая и исписать десяток листов бумаги, разгоряченные так, будто от их согласия зависел мировой порядок, спорили о судьбе, и если судьба — момент выбора, момент истины — существовала, ей пора было проявиться, показать себя, вмешаться и доказать свою бытийность. И что-то похожее, кажется, начинало свершаться.

Когда-то он весьма гордился своими способностями предчувствовать приближение событий, чаще печалящих, чем радующих. И теперь — не вполне уверенный, но в готовности ожидания и приятия — он по некоему внутреннему звучанию представлял себе, как два колеса судьбы, что-то вроде символов Таро, его и еще чье-то стронулись с мест, вошли в зацепление, заскрипели, двинулись, и скоро начнутся перемены людей и обстоятельств и вообще в пределах оглядки мир предстанет иным, буднично-забавным, потаенно-глубоким, и нераскрытые тайны нового придется угадывать по частям, одолевая нетерпение суеты.

Однажды утром — был конец мая — раздался стук в дверь и показалась причесанная голова Марины.

— Привет, чудик! К тебе можно? — Марина вошла целиком, тонкая и красивая, одетая в небесных оттенков брюки, кофточку и блузку, и все было тщательно подобрано, подготовлено, подогнано.

— Садись, — указал К. М. на свободное кресло, — на тебя работает институт красоты?

— Ты считаешь, у меня самой нет вкуса?

— Отчего же? — отвечал К. М., удивленный и визитом Марины и особенно ее торжественным видом. — Ты не собираешься мне делать предложение?

— Разве я похожа на дуру? — рассмеялась Марина, показывая ровные белые зубы. — Ты мужик неплохой, но из тебя путного мужа не выделать. Я два раза ходила замуж и знаю, что это такое.

— Каким же должен быть муж? — без интереса спросил К. М.

— Уметь ходить на коротком поводке и не рыпаться. А в тебе сильны инстинкты свободы. Поводка не подобрать. Ты ненадежный, какой-то временный...

— Пусть так. Выкладывай, зачем пришла.

— Сегодня вечером шеф ведет нас в ресторан. Он послал меня подготовить тебя к этому радостному событию. Ты бывал в ресторане?

— Ресторан, баня, все не русские слова... Это что, надо бриться и вымыть уши?

— Да, шеф любит, чтобы за его столом сидели чистые, умытые, причесанные и со вкусом одетые гоминоиды.

— Я пас. У меня, возможно, есть вкус, но нет одежды. Мое нищенство анонимно, как братская могила. И за столом я скучный. Иди одна.

— Нет. Мне приказано привести тебя любой ценой. Убедить. Уговорить. Обольстить, если получится. Вплоть до применения насилия.

— Мой принцип, — гордо сказал К. М. — Ne pas se laisser persuader [8] Не поддаваться уговорам (фр.) .

— Peau de balle [9] Черта с два! (фр.) ! Ну пожалуйста, если ты хоть каплю меня любишь.

— Ни капли тебя не люблю, — рассмеялся К. М. — Но дело не в этом. Боюсь, что и там скучно. Все люди скучны, особенно в банях и ресторанах. Там они притворяются.

— Это я скучная?

— Ты нет. А шеф?

— Чудик. Шеф — один из неразгаданнейших людей времени.

— Ерунда. Самый интересный человек — моя соседка.

— Знаю. Шеф сказал, чтоб мы и П. П. привели с собой.

— Что-о? — опешил К. М. — Так вы все, сумасшедшие, знаете друг друга? Ладно. Если П. П. согласится...

— Умница, чудик, здраво рассуждаешь. Пойдем к старухе.

Они вышли в темный длинный коридор, едва различимый в слабом рассеянном свете из далекой кухни, и постучали в дверь.

П. П. читала журнал «Наука и жизнь» и тихо смеялась.

Она сняла с носа железные очки и из подо лба зорко оглядела Марину, перевела взгляд на К. М.

— Это ваша пассия, голубчик?

— Всего лишь коллега по утешительству, — улыбнулся К. М.

— О! — удивилась П. П. — И много в вашем замечательном коллективе таких выразительных женщин? Тогда я и ломаного гроша не дам за вашу нравственность.

— Всю мою нравственность, до последней щепки, я отдал своей бывшей жене, — улыбнулся К. М., — а сейчас мы пришли вас пригласить скоротать вечерок в ресторане.

— В кабаке, — поправила П. П. — Ресторанов не строят, а прежние разрушены Советами. Есть столовые, закусочные, блинные, забегаловки, как их там еще именуют у вас? Тошниловки, вот. И вы приглашаете меня, старуху, в кабак?