Игорь Адамацкий - Созерцатель

— Именно.

— И в каждой говорится только хорошее?

— Я хороший, — улыбнулся К. М., извиняясь.

— Так я и думал. — Начтов вздохнул шумно и печально, как беременная корова. — Допустим, все правда в ваших бумагах. А как вы сами насчет вранья?

— Правдив, аки грешник после исповеди... Вы знаете, когда вокруг себя и в отдаленье видишь столько вранья и особенно лжи, то поневоле находишь высокое упоение в говорении правды, да поможет мне Бог... У меня душа сама вытесняется в правду, даже когда я ее об этом не прошу...

— Душа-а-а, — протянул Начтов, внимательно разглядывая собеседника: широкие черные брови, высокий лоб в аскетических морщинах, решительный подбородок. — Конечно, душа, куда ж ей деться? Последнее пристанище — правда... Но будьте внимательны, — когда правда воспаряет высоко, она рискует утратить земной смысл. Что скажете о своих недостатках?

— Есть несколько, но настолько заскорузлых, что они утратили актуальность и не представляют ни интереса, ни опасности для окружающих...

— Были женаты?

— Гм.

— Понятно. Причина?

— Несродство характеров, — с виноватой улыбкой объяснил К. М. — От несродства проистекает остальное, — пьянство, грубость, лень, разврат... И вообще на мой дилетантский вкус семья как единица, клетка, структурное образование человеческого общества исчерпала себя в тех формах, какие нынче есть.

— Да ну? — усомнился Начтов. — Вы уверены?

— Как сказать, — уклончиво ответил К. М. — Уверенность не атрибут сущности, а состояние всякой особи, не только человеческой. Это состояние может меняться в зависимости от погоды, обстоятельств, от скорости биохимических процессов и так далее. Наша вчерашняя уверенность, если мы ее не теряем по дороге к цели, легко становится завтрашним сомнением, которое мы с удовольствием уступаем другим по сходной цене. Кроме того, само понятие уверенности можно рассматривать с различных точек зрения, — с точки зрения самой уверенности, ее интенсивности, возможностей осуществления, нравственных аспектов уверенности как проблемы, принимающей глобальный характер, наконец, уверенность можно рассматривать с точки зрения ее атрибутики, систематики, структурности и так далее вплоть до филогенетического подхода...

К. М. воздвиг паузу, чтобы набрать воздуху и взлететь по очередному витку пафоса, но Начтов жестом остановил его.

— Хорошо поешь, мазурик. А еще недостатки есть, кроме болтливости?

— Ни одного. — К. М. прижал ладонь к груди.

— Ой ли? А прихвастываешь — недостаток?

— Мое спорадическое хвастовство, — К. М. честно посмотрел в глаза начальника, — есть и суть производная функция от всеобщего вранья и гомотетична и гомоцентрична моей болтливости.

— Ладно, поглядим. Образование?

— Там написано, — К. М. кивнул на бумаги.

— Годится, — не глядя, согласился Начтов. — С работой знакомы?

— Догадываюсь.

— Напрасно. Неподтвержденная догадка приводит к непредставимым последствиям. Вникайте: работа — суточная. Трое суток — отдыхать. Если сможете. На работе — сидеть у телефона и разговаривать, разговаривать, отвлекать клиента от дурных мыслей, настроений и помыслов.

Начтов помолчал, глядя в лицо собеседника и соображая, сможет ли этот человек отвлечь кого-нибудь от дурных мыслей или же, напротив, способен втолкнуть в отчаяние любого жизнерадостного идиота, и, ничего не решив, продолжал:

— Ты тоже можешь называть меня на «ты». Это сближает. Твои клиенты — это старушки, уставшие от одиночества. Юноши, совершившие первое в своей жизни преступление. Девушки, потерявшие невинность или никогда ее не имевшие. Начинающие суицидики. Просто люди без пола и возраста, одуревшие от суеты и всеобщей бездарности. Твоя задача — помочь этим людям. Помочь советом, шуткой, внутренней своей убежденностью, что жизнь, несмотря на все ее мерзости, все-таки удивительно прекрасна. Ты сам-то веришь, что жизнь прекрасна?

— Отчего же нет? Конечно, — встряхнулся К. М. — Да, верю я: прекрасна наша жизнь и, сознавая слабость сил, готов служить великой цели. Простите, я иногда говорю стихами или чем-то похожим.

— Ничего, столкнешься с жизнью, отучишься. Завтра утром твоя смена. Здесь, на первом этаже, в конце коридора, найдешь дверь, похожую на дверь этого кабинета. Цифровой замок. Шифр замка меняю только я и сообщаю очередному по смене утешителю. Друг с другом утешители не общаются ни на службе, ни вне ее. Это запрещено моими правилами.

— Слабость к секретам? — понимающе улыбнулся К. М.