Валерий Попов - Что посеешь...

Деньги мы все на дорогу истратили, а стипендию нам должны были платить только с сентября, с начала занятий. Так что нам без копейки предстояло три месяца в незнакомом городе прожить, где у нас не только близких — даже просто знакомых не было. Ну, набрали мы с Федей на конверт, написали письмо в Чимкент нашему третьему другу Михаилу, который не захотел с нами поехать («И может, прав он оказался?» — мы сейчас уже думали), — написали ему, чтобы он продал все наши вещи, которые мы оставили там, и всю мебель, которую нажили за три года. Стали ждать. Ну, голодным совсем нельзя жить. Вспомнили мы наш саратовский опыт, пошли на вокзал, подрядились вагоны разгружать. Целый день поразгружаешь кирпич или уголь, вечером поздно возвращаешься, опускаешь руку в почтовый ящик — ничего! Прожили так месяца два — обтрепались окончательно, на руках кровавые мозоли, всякая наука уже вылетела из головы, уже как-то и непонятно было: учиться мы приехали сюда или вагоны разгружать? Скорей, казалось, второе, чем первое.

Однажды вечером сидим в комнате у себя — Федя говорит: «Всё! Больше я не могу! У нас в Чимкенте сейчас тепло, виноград поспевает, дыни, урюк, — а здесь дождик с утра до вечера. Там нас красивые девушки с тобой ждут, а здесь мы, кроме бригадира грузчиков, ругателя и драчуна, не знаем никого! Да и в таком виде мы, что девушкам и неохота на нас смотреть! Конечно, этот город великий, но мы ему как-то сбоку припёка. Поехали назад!»

Послушал я его, представилось мне, как у нас на юге сейчас хорошо. Всё неприятное оттуда забылось — одно только приятное в памяти осталось.

«А как же аспирантура?» — спрашиваю. «Да ну её! — Федя говорит. — Зачем она? Вспомни, сколько у нас там людей хороших живёт, и домик имеют, и сад, и жену, и ораву ребятишек, а спроси у них, что такое «аспирантура», — они на тебя словно на сумасшедшего посмотрят! Кончаем с этим сумасшествием, едем назад!»

«А как же наука? Как же выведение новых сортов?» Такая мысль шевельнулась у меня, но как-то глухо она уже шевельнулась.

«Ладно, — только я сказал. — На всякий случай не будем говорить, что мы аспирантуру бросаем. Просто — на время как будто уезжаем. Мало ли что?» — «Ну как хочешь, — Федя вяло плечом пожал. — Можно и так».

И тут произошло такое событие... можно сказать, случайность всё повернула. Уже собрались мы с Федей, сдали все вещи наши на вокзал в камеру хранения. И решили вдруг съездить в Петергоф — знаменитый город фонтанов. Так и не повидали за всё время его, и неизвестно: будет ли у нас теперь возможность когда-нибудь его увидеть? Поехали туда, полюбовались фонтанами: знаменитый Большой каскад — стена бьющей воды от земли до неба, фонтан «Солнце», «Римские» — огромные чаши, потом разные шутейные — «Грибки», «Дубки», поливающие людей. Люди веселятся, а нам грустно: увидим ли их когда? Поехали в город обратно — и опоздали на вокзал. Как это получилось, непонятно, вроде бы всё рассчитано было. Примчались на вокзал — поезд ещё стоял, но нам надо ещё вещи из камеры хранения выручать? Бросились туда, пока вещи получили, на платформу выскочили, — поезд ушёл. Так вот случайность эта всё и решила...

Дед надолго умолк.

— А может, и не случайность это? — спросил я. — Может, ты остаться всё же хотел — и специально всё делал, чтобы на поезд опоздать?

Дед задумался:

— Да нет. Специально вроде об этом не думал. Но где-то, наверное, в извилинах это желание сидело, поэтому и двигался, наверное, чуть медленнее, чем всегда. Так что вот так: если бы не Петергоф, вся жизнь моя иначе бы пошла! И бабушку твою — мою будущую жену — не встретил бы, и отца твоего на свете бы не было... а значит — и тебя!

Вот это да! Много раз я бывал в Петергофе — и не знал, что он сыграл такую роль в моей жизни. Точнее, без него и моей жизни бы не было!

Надо будет обязательно съездить туда, посмотреть на всё уже с новой точки зрения и, может быть, даже в благодарность бросить монетку в фонтанчик с механической уткой — многие бросают монетки в этот фонтан.

— Вот так вот, — продолжил дед. — Федя потом всё-таки уехал. А я остался. И надо же как бывает в жизни: проводил я его на вокзал, простились, возвращаюсь я в общежитие, гляжу, в ящике что-то есть. Запускаю руку туда — вытаскиваю перевод из Чимкента, на сто рублей. Да, важное это качество, как понял я за свою жизнь, уметь дожидаться — удача сразу никогда почти не приходит.