Шаролта Раффаи - Горы слагаются из песчинок

Он и не заметил, что Мать вышла. Слышно, как она напевает на кухне. Впервые с тех пор! Подросток крепко зажмуривается, но даже с закрытыми глазами не может представить себе Отца. Он не видит его, не видит, не видит.

Мужская рука соскальзывает с плеча Подростка — как долго она его грела?

— Тебе плохо? — слышит он ровный и сдержанный, совсем уже не чужой голос.

— Нет, нет. Все в порядке, — вздрагивает Подросток, потирая пальцами виски.

Мужчина внимательно смотрит на него, отходит к креслу, садится.

— Нужно больше бывать на воздухе, — говорит он.

Подросток, спиной чувствуя озабоченный взгляд дяди Дюрки, оборачивается.

— Чертежей много задают, некогда… — беспомощно пожимает он плечами. — И еще заниматься надо, — последние слова Подросток говорит почти шепотом, поглядывая в сторону кухни. Вслух, при Матери, он бы этого не сказал, Мать сразу вспомнила бы о потерянных годах, о гимназии, об упущенных возможностях.

Дядя Дюрка об этом не вспоминает.

— Я слышал, в училище тобою довольны. Ты неплохо взялся за дело, — говорит он после долгого молчания.

Подросток улыбается, не отвечает.

— Ну а как… в мастерской?

Вопрос неожиданный.

— Все нормально, спасибо.

— Работать не тяжело с непривычки?

— Нет, что вы! Ничуть, — поспешно отвечает Подросток. — Работать мне нравится. И потом, я ведь сам виноват, что так вышло. Сам и расхлебываю. — И добавляет уже другим тоном: — Вообще-то я не жалею, что буду рабочим… а не кем-то еще. Не судьей или инженером, к примеру.

Пальцы мужчины — короткие, совсем не похожие на узловатые нервные пальцы Отца — бесшумно скользят по столу, ощупывая орнамент салфетки.

— Если будет желание, позднее сможешь закончить гимназию, а может, даже и не гимназию. Мать, ты же знаешь, была бы этому только рада.

— Да, я знаю.

Дядя Дюрка неожиданно вскидывает голову и — впервые с такой прямотой — изучающе вглядывается в замкнутое лицо Подростка.

— Петер, — спрашивает он решительно, — что с тобой происходит?

— Со мной? — в замешательстве переспрашивает Подросток. — Ничего особенного.

Мужчина глядит на него упрямо, почти назойливо.

— Конечно, я не имею права… ни малейшего права тебя расспрашивать. Это верно, — говорит он, не сводя глаз с Подростка.

— Дело вовсе не в этом, — поспешно бормочет тот. — То есть… ну, это неважно, — заканчивает он с невольной горечью.

— Тем лучше, — вздыхает мужчина. — Так что же? Тебя невзлюбил кто-нибудь из взрослых?

— Да нет, я даже с Шефом сумел поладить, — с излишней горячностью возражает Подросток.

— С Мачаи?

Подросток ошеломлен. Так дядя Дюрка знает его?

— Ну да! — подтверждает он с гордостью. — С ним.

— Говорят, он гроза мастерской? Наслышан я о его делишках.

— Да где там, — натянуто ухмыляется Подросток. — В дела мастерской он особенно не суется. Рабочим плевать на него.

— Рабочим. А вам?

— Ну… — Он нехотя пожимает плечами. — Нам дает иногда прикурить. В зависимости от настроения.

— Так это он не дает вам житья?

— Допустим. — Подросток неожиданно для себя с облегчением вздыхает: — Но ко мне он не очень-то придирается, не то что к другим.

— Только задания приходится переделывать.

— Это не страшно. Всем приходится переделывать, не мне одному… всем одинаково, без исключений. Так что это еще не самое худшее.

— Понятно… Может, с другими взрослыми не поладил?

— Ну что вы! — решительно протестует Подросток. — Они очень хорошие. Не такие, конечно, как Отец или вы, дядя Дюрка… или другой кто из старых знакомых. Я имею в виду — не тот стиль. Но разговоры и взгляды такие же. Говорят о семье, о работе, ну, естественно, о политике. О чем еще людям говорить, — по-взрослому разводит он руками.

Но дядя Дюрка не отступает. От глаз его никуда не скрыться, так и сверлит ими Подростка. Что-то он заподозрил. Не нравится ему что-то. Наверное, разговаривал с кем-то из мастерской. С кем, интересно?

— Может… подшучивают над тобой, измываются? — осторожно интересуется он.

Так вот оно что. Подросток насупился.

— Над кем поначалу не издеваются? — говорит он тихо. — Но это недолго. Не успеет человек привыкнуть, как о нем уже забывают. За другого берутся… придумывают что-нибудь новенькое.

Мужчина снова разглядывает рисунок салфетки, только голос выдает его напряженную сосредоточенность.

— Странно, что у тебя нет друзей. Или… не хочешь приводить их сюда?

— Нет у меня друзей, — еле слышно бормочет Подросток. Собственные слова напоминают ему жужжание испуганного насекомого.