Лев Сокольников - Распишитесь и получите

— Хоть ты и бес со многими дипломами, а не понимаешь: справку о прошлом получают в настоящем времени.

— Отодвинь прошлое на время и отправляйся за справкой о пребывании «на территории, временно занятой врагами». В справке укажут срок пребывания в оккупации: два года.

— Поверхностное знакомство с чужим миром на двухлетнем сроке не кончилось, но продлилось на год и три месяца за пограничными столбами страны советов, в Польше.

В вежливой форме в Справке помянут твоё не совсем совецкое прошлое, кое к настоящему времени находится на расстоянии в половину века.

— Переживаний сорта «не совецкий человек» не было, от младости савецкое проходило мимо монастырских стен из старого кирпича, не касалось обитателей. Война, лагерная заграница, конец войны, ссылка отца на Урал (Южный) не окрашивалось красным цветом.

— Не, ссылка, командировка… Забегаем…

В жаре проходило начало мая одна тысяча девятьсот девяносто беспамятного года, страна билась спинами об реформы, позволяя гражданам не чаще раза в неделю задавать вопрос окружающему пространству:

— Как жить дальше? — заявить «вопрос разрушал бодрость заявителей до основания» не можем, «как жить дальше» подпиралось другим вопросом:

— Ай, впервой?

— Не у всех в «лихие девяностые» бодрость духа опускалась до нуля, образцами стойкости выступили тренированные военными невзгодами малолетки, а на время расчётов с прошлым — пенсионеры с лозунгом:

— Видели и хуже, не привыкать!

Побывавших в оккупации в сороковые — в девяностые жили без вопросов и сомнений, и не знали, что принимают участие в процессе выживания.

— Вот оно, ваше великое, опорное, стойкое и несокрушимое «за битого двух не битых лают»!

— Чему удивляться? Вдохновляли слова песни савецкого кино «везде нужна сноровка, закалка, тренировка», не хочешь жить — ложись и умирай, ложки подешевеют.

Кому и как низко перестроечные реформы снизили уровень сознания — не берусь судить, но что мой уровень снизился, как ныне модно выражаться «ниже плинтуса» — наверное.

Как мог видеть себя в строб савецких людей, если слушал из-за бугра вражеские голоса и дивился:

— Ну, собаки, откуда обо мне знают!? Сам о себе ничего, а они — нате вам!

Справка от органов являлась основным документом с гарантированной оплатой иноземной валютой. Это ж надо, а!? Не свои деревянные, а иностранные, с ума сойти!

Никто из претендующих не знал стоимость справки, и, как всегда вопрос рождал ответы:

— Слух прокатился, будто кто меньше нашего от войны натерпелся, вот уже полсотни лет марки получают, так что нам прилично отвалят своих деньжат.

— Посмотрим…

В учреждении, оберегавшем отечество от тайных и явных врагов, приняли вежливо, тихо, и без лишних вопросов выслушали просьбу о выдаче справки. Беседа длилась не дольше минуты, и тогда подумал: «почему только одно учреждение в отечестве аккуратно и чётко работает, почему не все!?»

На другой день в назначенное время с точностью до минуты, вошёл в приёмную комнату строгого учреждения, и ровно через три минуты вышел оттуда со сложенной пополам справкой в нагрудном кармане рубашки. Скромный и деловой документ гласил:

«Настоящая справка выдана такому-то и о том, что он с……месяца сорок первого по июнь сорок третьего года проживал на временно оккупированной территории. В июле этого года был насильственно вывезен оккупационными властями в Польшу».

Всего, что происходило на занятой врагами территории справка, размером не более половины листа школьной тетради, не могла вместить, и это ещё одна причина написания повести с запомнившимися деталями.

Какая нужда указывать в справке подробности полувековой давности? Катили за рубежи отечества в последних числах июля сорок третьего всем семейством, Справка не ту дату отобразила… И семейство укатило не совсем насильно, а наполовину.

Справка являлась первым шагом примирения неизвестно с кем и без перечня преступлений, кои предлагалось забыть.

Документ, как и место рождения, блистал лаконичностью:

МИНИСТЕРСТВО БЕЗОПАСНОСТИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

У П Р А В Л Е Н И Е

ПО…………. ОБЛАСТИ... под «шапкой» шло изложение причин и оснований, по коим закордонные правопреемники прежних возмутителей Европы готовы выплатить компенсацию за причинённые неудобства в давние времена. Компенсация была заграничной, находилась за линией горизонта, но мысль: «это ж надо, заграница мне задолжала! Жил-поживал, не вспомилал прошлое, и оно меня не трогало — и, вот вам, должники нашли меня! Обычно кредиторы ищут должников, а тут наоборот! Так интересно…»