Лев Сокольников - Распишитесь и получите

— Так. Никто, и ни разу не заявил:

— «Сей труд родился в содружестве с…» — и упоминают поносимых братьев моих. Хочу быть первым, чтобы книга мною пахла, а тебе отводится второе место в моих желаниях.

— И ещё хочешь, чтобы книга стояла на вершине книжного Монблана, не ниже, и чтобы не источала «аромат серы из преисподней»?

— Книг в преисподней не издают, нет типографий в аду. Новые книги пахнут типографской краской и ничем иным. Вопрос о запахе будущей книги своевременный, поговорим о тех, что существуют:

1. «Книга о вкусной и здоровой пище» обязана источать аромат вкусного, что придумано вами за тысячелетия,

2. «Справочник фельдшера» — пугать стойким, неприятным запахом лекарств и напоминать болящим о бренности земного существования. Наисильнейший запах у «иоди тинктура». В последние годы к справочникам по медицине добавился запах больших денег, кои впустую тратятся на «лечение» несуществующих болезней,

3. у альбомов с репродукциями картин известных миру мастеров кисти неуничтожимый запах масляных красок.

— Чем будет попахивать книга, кою мечтаешь написать моими руками? Кроме запахов у книг есть цвет: «Красная», «Белая», «Зелёная». Какой запах будет у твоей?

— Поскольку приличные цвета разобраны другими — нам остаётся чёрный. Его и возьмём.

— Не мрачновато?

— Что с того, если и мрачно?

— Каков «аромат» у задуманной книги, что источать будет?

— Стойкий аромат дураков в генеральских мундирах и предателей военного времени.

— А, что, разве бывают предатели «мирного» времени?

— Сколь угодно. Газеты читаешь?

— Нет, информационный голод удовлетворяю «голубым экраном». «Предатели военного времени» — понятно, но оттуда и как появляются «предатели мирного времени»? И каких больше в каждое время? С героями понятно, военное время делает героев, а как быть с «героями мирного времени»? Как они выглядят, что входит в понятие «героизм» без войны?

— Многое. Первый и основной героизм мирного времени — жить на заработанные средства, иных подвигов нет.

— Пребывать в высоких чинах и не «брать на лапу» — высочайший подвиг мирного времени, перед коем меркнут военные! В золотые времена расцвета лозунга «Хапай!» быть величиной и не заглотать многие миллионы госдобра разве не проявление высшего героизма?

Цена военному героизму без штыка в спину грош, ты попробуй остаться героем, когда вокруг «предатель на предателе сидит и предателем погоняет»! Сколько Война героев породила?

— Ну, это известно, список героев есть…

— Вот! А списка честных, не ворующих чиновников нет… Не дело!

— Чтобы отказаться от плывущего в руки добра — на одном героизме не удержишься, слабоват якорь!

Писать о предателях и вражеских прислужниках прошлого легче, чем о «предателях мирного времени»: они глубоко спрятаны. Как пройти мимо и влезть в житие какого-нибудь высокого ворюги? Кто запретит?

Тяжкое занятие: о предателях военного времени никто и никогда не писал иначе, как «с гневом и призрением», а сегодня выражать гнев в сторону новых предателей — пустое занятие.

— Взять времена оккупации: если что-то о них и написано, то сплошь «великое и героическое». Денно и нощно, без передышки, описана «героическая и святая борьба с оккупантами». Ничего низменного и приземлённого. «Слова презрения» оставались вражеским пособникам, в прошлом ни один из сумасшедший не обелял «презренных вражеских пособников», но мы будем первыми!

— Кто это «мы»? Ты?

— Давай так: поносишь вражеских прихвостней ты — обеляю я, «клеймлю позором» я — возражаешь ты.

— Ничего нового, работники органов этой игрой давно забавляются, «плохой/хороший следователь» называется.

— «Всё новое хорошо забытое старое». В паре глав поиграем в «плохой/хороший», пустим шапки по кругу и посмотрим, кому больше подадут. Идёт?

— Чего спрашиваешь? Зависим от тебя, но не наоборот… ты — бес, а я кто?

— Каков процент оккупированных граждан был вписан в «стойкие советские люди», а сколько — в «презренные вражеские прислужники и холуи» — данные не приводятся.

— А «преданность стране советов и лично гениальному и мудрому вождю тов. Сталину» в холуйство не входило?

— Входило, но ни один из «высоких» холуёв не догадывался, кто он такой. Столь низменное деяние, как холуйство, могло рождаться только при общении с врагами, а прочие варианты холуйства, как явные, так и скрытые таковыми не считаются, у них название иное: «служение высоким идеалам».