Дэвид Духовны - Мисс Подземка

В этом году банда трех уже показала этот фокус не раз и не два, но Эмер, заново наблюдая этот бессмысленный расход продуктов, сама того не ведая, достигла предела терпения. Оставив Иззи, она подошла к столу, где сидели девчонки, с мрачным вариантом лица мисс Эмер, какой эти избалованные дети прежде не видели, и сказала, что так обращаться с едой – “грех” и то, что они “наделали”, им придется съесть. Ей хотелось, чтобы они усвоили эту светскую экомораль – и усвоили накрепко. Если Бог в школьной программе почти совсем умер, грех из нее никуда не делся, не делись и кара, и искупление – даже для шести- и семилеток. Дети вяло запротестовали, из уже выработанного чутья, что их систематической самоуверенности не дают ходу, но Эмер подняла плошку со стола, взяла ложку и потребовала, чтобы девочки пожали то, что посеяли. Пусть получат по полной библейской программе на свою задницу.

В разгар этого действа она уже ощутила, что ее праведный гнев несоразмерен обстоятельствам. Вся эта история быстро набрала масштабы притчи, поучительности. Но Эмер не сумела остановиться. Хулиганки сдались и приготовились есть.

– Большую ложку, – повелевала Эмер.

Девочки подчинились – и тут же принялись срыгивать и плакать, потекли сопли и слезы; двух из трех стошнило остатками обеда. Эмер списала и это на потребность троицы в драме. Девчонки продолжали плакать, плеваться и мучиться бесплодной отрыжкой над разноцветным вязким месивом. Эмер удовлетворилась и велела им, все еще икавшим, прибрать за собой и лишь затем макнула палец в плошку, попробовать, что она заставила девчонок съесть, и осознала, что перца и мокроты там гораздо больше, чем ей представлялось. Она сама задавила кашель и почувствовала, как намокают глаза и поднимается желчь.

Тут-то и поняла она, до чего крепко облажалась.

Навестив отца, Эмер добралась домой уже после десяти вечера, и Папа натужно попытался открыть перед ней дверь. Спать Эмер не хотелось совсем, она опять забыла поесть, а потому решила заказать что-нибудь в “Царе драконов”. Парочка яичных роллов и какой-нибудь горячий кислый суп – то, что надо. Пока ждала, открыла файл на компьютере и начала записывать кое-что из того, что снилось ей в последние несколько месяцев. Казалось, должно быть что-то полезное в том, что она сейчас переживает, – или, во всяком случае, может отыскаться некая сквозная нить, и если ее нащупать, то удастся разглядеть закономерности и более полный смысл. Не успела она погрузиться во все это как следует, зазвонил домофон и Папа сообщил ей, что заказанная еда поднимается в квартиру. Эмер сохранила файл, собралась назвать его “Богомзабытое”, но по ошибке набрала “Богизабытые”. Собралась было исправить опечатку, но передумала и сочла эту случайность счастливой.

Ей померещилось, что доставщика из “Царя драконов” она узнала – видела его при хулиганствах на водохранилище. Как бы завести об этом разговор? Копаясь в кошельке и собирая чаевые, она учуяла, как по комнате расползается его меланхолия. Он стал не просто взрослым мужчиной на велосипеде, теперь он был уже мужчиной – несомненно, с надеждами, мечтами и богатой внутренней жизнью.

Эмер решила плыть против этого холодного течения. Может, она молилась за этого человека в своем Сакре-Кёр. Откровенно глянула ему в глаза. То был китаец средних лет с прямыми седеющими волосами, подстриженными под традиционное каре. Для своего возраста – неудачник. Облачен в дешевые шлепанцы и застегнутую на все пуговицы рубашку с короткими рукавами, в нагрудном кармане пачка сигарет. И он плакал.

– Что случилось? – спросила она. Он покачал головой: нет. Она убрала руку с деньгами, не дала ему их взять. – Рассказывайте, – поддразнила она, словно чаевые зависели от его согласия общаться.

Он посмотрел на нее, вроде как уточняя, действительно ли она собирается так серьезно нарушить протокол: ее человечность – навстречу его человечности, невзирая на класс, язык, пол, расовую принадлежность и безглютеновый соевый соус. Да, собирается. И ему, кажется, прямо-таки полегчало. Показал на свои сигареты, спрашивая разрешения. Она сказала “конечно” и даже спросила, можно ли одну стрельнуть. Он галантно дал прикурить ей, затем закурил сам.

Они курили вместе так, словно только что позанимались неправедным сексом, а не перекинулись парой слов. Эмер не курила со старших классов. Дым драл глотку, она кашляла, но никотин в крови ей понравился. Она и забыла, как улетаешь с него поначалу.