Дэвид Духовны - Мисс Подземка

Заметив, что старик рядом с ней спит, и не желая вещать поверх грохота вагона, знакомый чужак беззвучно произносил слова одними губами, Эмер отвечала так же; они были словно пара детей, пытающаяся тайно общаться по телефону при родителях, или как новоиспеченные родители, орущие шепотом, чтобы не разбудить младенца. Вылепливая слова, смыслы и отклики, они преувеличенно гримасничали, и потому казалось, что их голоса друг у дружки в мыслях звучат сплошь заглавными буквами.

– Я ВАС УЖЕ ВИДЕЛ! – сказал губами он.

– ДА!

– НАДЕЯЛСЯ УВИДЕТЬ ВАС СНОВА!

– ЧТО?

Мужчина изобразил пантомиму “надеялся” (выглядело так, будто он молится) и “увидеть”, затем показал на нее – “вас” – и нарисовал в воздухе радугу правым указательным пальцем – “снова”.

– НАДЕЯЛСЯ УВИДЕТЬ ВАС СНОВА!

– ОЙ, ДА ЛАДНО ВАМ!

– ЧТО?!

– НАДЕЯЛИСЬ? ДА! СНОВА! Я ТОЖЕ!

Эмер обнаружила, что переключилась в режим большей общительности – благодаря изображаемой в пантомиме громкости этой беседы и некоторому оттенку игры в шарады. Ощутила особую необычную легкость. Эмер это понравилось – такая разновидность себя самой была ей по душе.

– Я КОН! МЕНЯ ЗОВУТ КОН!

– Я ЗНАЮ!

– ВЫ ЗНАЕТЕ?!

– В СМЫСЛЕ, РАДА ПОЗНАКОМИТЬСЯ, КОН! Я ЭМЕР!

– ЧТО?

– МЕНЯ ИМЕНУЮТ ЭМЕР!

Осознала, что такой формулировкой она вроде как расистски пародирует диалект коренных американцев, как в старых вестернах. Я та, которую именуют Эмер.

– ЭМЕР!

– ЭМУ?

– ЧТО?

– КАК СТРАУС, ТОЛЬКО МЕНЬШЕ!

– ЧТО?!

– НЕЛЕТАЮЩАЯ ПТИЦА! КАЖЕТСЯ, МОЖЕТ, НЕ УВЕРЕН!

– ЧТО?!

– ЕМУ?!

– ЭМУ?! НЕТ! ЭМЕР! ЭР! ЭР! ЭР!

Пока Эмер прорыкивала эти “ЭР” и, чтобы донести смысл этих звуков, сжимала кулаки, словно рассерженный Халк, Кон бросил эту игру, встал и двинулся к ней. Протянул руку. Эмер пожала ее. Ладонь была большой и теплой. Ее ладошка исчезла в ней.

– Кон, – сказал он. Удержал ее руку, чуть-чуть усилив нажим.

– Я та, которую именуют Эмер, – сказала она. Ее рука тоже усилила нажим. Он рассмеялся. Дошло.

– Эмер, – повторил он. – Как “мер”, как море, мер-мейд [127] От mermaid – русалка ( англ .). . Эмермейд.

– Точно, – подтвердила она. – Да.

– Куда как лучше, чем Эму, – сказал он, все еще глядя на ее руку.

Отец открыл глаза и уставился на их соединенные руки. Поезд – не только поезд, а вообще весь чертов белый свет – замер. Двери открылись, и Кон быстро произнес:

– Мне здесь выходить. Рад был увидеться, та, которую именуют Эмер. Встретимся в студгородке. – Он поднес ее руку к губам, поцеловал и вышел из поезда.

Эмер впервые за некоторое время глубоко вдохнула. Отец схватил руку, которую Кон только что отпустил, и проговорил:

– Я знаю того парня, Билл. – Опять Билл. Ну ладно.

– Да? Правда? Откуда ты его знаешь?

Отец кивнул и ответил:

– Из будущего.

На следующее же утро Эмер опять ехала в поезде метро. Она так много времени своей жизни проводит под землей – что это значит? Независимо от того, будет ли она когда-нибудь коронована, Эмер костями ощущала, что она была и навсегда останется при титуле “Мисс Подземка”. То же и у всех остальных знакомых чужаков, что каждое утро погружаются в эту передвижную братскую могилу, и их перетаскивают в другую жизнь – эдаких современных Персефон. Что за хаос возникает в нашем первобытном бессознательном из-за этого? Что ни день, мы погребены живьем и воскресаем, чтобы поработать, а затем вновь оказываемся погребены, после чего засыпаем. Кто же мы, когда просыпаемся перерожденными? Вольны ли мы ежедневно пересоздавать себя – себя, людей подземки, наркоманов реинкарнации?

Батюшки-светы, “Убер”, значит, все меняет. “Убер” юбер аллес [129] Превыше всего ( нем. ). . Ха-ха. Может, она перемудривает? Убер-мудрит? Да. Может, даже просто думать – это уже перемудривать? Вероятно. Это, нахер, просто метро, сказала она себе, выискивая взглядом “Ход мысли”, чтобы отвлечься от собственных “Записок из подполья”. Иногда подземка – это просто подземка. Нашлось вот что:

Прямо-таки нужно познакомиться с городским служащим, в чьем ведении подбор этих цитат. Тот еще чудак – или чудачка. Эмер умилилась от того, что Йейтс думал, будто можно обрести житье или труд без изъяна. Не поразительная ли такая мужская гордыня – подобная мысль? Эмер огляделась по сторонам, словно шериф этого вагона, – не сидит ли где рядом какой-нибудь ноги-нараспашку, чтоб можно было пристыдить его взглядом и покачать головой, но все мужчины вели себя прилично и коленки не растопыривали. Эмер задумалась, сколько соседей-пассажиров, если такие были, направлялись, чтобы заняться трудом без изъяна, а сколько оставили дома семьи без изъяна, чтобы вернуться к труду.