Алеся Казанцева - Режиссёр сказал - одевайся теплее, тут холодно (сборник)

Мы давно вернулись со съемок из Питера, и началась наша семейная жизнь. Я готовлю еду, Дима убивает людей на плейстейшене, кот Митя делает себе то маникюр, то педикюр. Мама постоянно звонит и спрашивает: «Ну, как замужем?» Я ей говорю: «Бьет». Она говорит: «Поклянись котом». У нас в семье принято клясться котом Митей, потому что у кошек девять жизней. Но надо быть осторожней уже, потому что Митя, похоже, скоро уйдет в минус.

Мама как всегда сказала хорошие слова. Она сказала: «Я же вижу, что ты его любишь. И не дай бог когда-нибудь узнать насколько».

Приехала пораньше за режиссером в гостиницу. Сижу внизу вместе с утренними проститутками, делаю съемочный план. Выглядят они, конечно, лучше. Но степень усталости в глазах одинаковая. Только у них после работы, а у меня до. Играет утренний рояль, и кажется, что впереди только кофе и горячие булочки, а не пара смен на улице в костюме адского лыжника.

Я, как человек злопамятный, могу вынашивать план мести годами. А мой муж забывает любую ссору через 10 минут. Это очень полезное свойство в человеке. Когда мы ссоримся, то я думаю, что надо мириться сразу, потому что мы все равно помиримся. Было бы странно не разговаривать всю жизнь с человеком из-за того, что он разбросал все свои вещи по всей квартире, на кухонном столе пепел от сигарет вперемешку с печеньем и паспортами, рюкзак валяется на кресле, а не висит на крючке, который мы специально прибили для рюкзака, чтобы он не валялся на кресле. И всю эту мизансцену мой муж может развести за час. Когда он заходит в квартиру, то из него начинают сыпаться кусочки пенопласта, свежая стружка, клей, карандаши, билетики на метро, купоны в кофейню, болтики, гвоздики, носки, джинсы, рюкзак, чашки с чаем, бумаги, пепел от сигарет. Конечно, он же художник-постановщик. Любой беспорядок у нас принято называть творческим или «оно тут и лежало, ты сама бросила и забыла». Так вот. Когда мы ссоримся из-за творческой составляющей натуры моего мужа, то я могу обижаться очень долго. Могу ходить вся непреклонная, взгляд через стены и сквозь мужа, чаю не хочу, нет, не хочу, я сказала, не надо мыть посуду, я сама помою. И начинаю мыть чашки с таким видом, будто мою танк ТУ-154. Когда я мою танк, то думаю, что надо помириться немедленно же. Ну сколько нам еще с ним жить вместе? Ну, четыре десятка лет максимум. Потом начнем умирать. Четыре десятка лет – это не так уж и много. Я уже прожила три, а все кажется, что ничего. И поэтому надо помириться сразу, стоит ли тратить наши с ним десятки на ссору? Но мытый танк в моих руках мешает быстро свернуть боевые действия.

У такой сладкой конфетки, как я, часто бывают неожиданные мысли. Например, мы сидим и едим мороженое. Казалось бы, все хорошо. Хотя на самом деле, все просто прекрасно. Мы едим мороженое. И вдруг я, перемешивая орешки в баночке, думаю: «Мороженое. Я стану толстой, и он бросит меня». И раз – сразу обиделась на Диму за это. Только что сидела сладкой конфеткой и вдруг опять мою танк. Муж сначала не мог понять, что случилось. А как сознаться? Как заставить человека попросить прощения за то, в чем он не виноват и о чем даже не подозревает?

И вот как-то раз Дима смотрит, как я мою танк и говорит: «Ты опять подумала о чем-то таком, чего я не делал никогда, делать не собираюсь, и расстроилась?» Никто никогда не мог уловить вот эту тонкую грань между моим идиотизмом и глубоким внутренним миром со всеми его невероятными догадками о мире окружающем.

А недавно так вообще он говорит: «Ты опять подумала о том, что могло бы быть, но я этого не делал?» А я стою, в руках тряпка после мытья танка. Говорю, что вроде бы нет, ничего такого, но ощущение, что что-то не то. Ну вот прямо что-то не то, а что, понять не могу. И Дима говорит: «То есть ты что-то плохое подумала и расстроилась, но потом забыла, а настроение уже не то?» И я думаю: «О! Ну точно же! Так и было!»

Дима даже научился справляться с немытой посудой и бардаком. Я прихожу домой, беру чашку попить воды и чувствую, что она теплая. Значит, посуды мыли только что, чтобы я тут не полоскала танки. Но больше всего мне нравится, когда он звонит вечером и говорит: «Посуду я не помыл и ничего не убрал». В этом есть вызов. Он сразу становится такой дерзкий. Я прямо представляю, как он сидит там весь в чашках, хочет есть, вещи эти везде валяются, и сразу так хочется домой, быстрее домой, прямо на свой танк сесть и поехать скорее спасать Диму и кормить его! А пока я это писала, мы приехали в аэропорт и поедем туда, где только море и песок на целый месяц. И вообще надо валить отсюда по-скорому, пока я себе опять что-то не придумала.