Алеся Казанцева - Режиссёр сказал - одевайся теплее, тут холодно (сборник)

Он спросил: что вы ищите.

И я рассказала ему.

Он сказал: подождите секунду.

Я подождала.

Он сказал: такие кроссовки есть только в Питере, узнал у своих.

Я посмотрела на него с вожделением.

Он сказал: доставки нет. Вы поедете?

Я посмотрела с ненавистью. И рассказала весь этот путь, всю эту боль.

Он сказал: я вас понимаю, у меня у самого 60 пар дома.

Я сказала, что знаю людей, у которых есть 70.

Он сказал: но только я их никогда не носил и носить не буду.

Я посмотрела на него, как на человека, которому торт можно, но он ест землю.

Он сказал: я привезу вам их, купите мне билет в Питер.

И я купила ему билеты в Питер.

И отдала денег на ипотеку за Кремль.

Я отдавала и думала: Алеся! Алеся!! Это развод! Он просто сбежит с твоими деньгами. Он купит кроссовки и будет целовать по ночам, он не отдаст! Алеся, прекрати!

Он взял деньги так, будто это шифровка из штаба. Может быть, его будут пытать. Может быть, он не вернется. Да он точно не вернется, это же понятно, Алеся!

И в свой выходной день он поехал.

И привез мне эти кроссовки!

Там ручная работа, не конвейер клеил, а человек дышал носом в швы, шил на машинке, приминал пальцами там, где не сходилось идеально.

По мне так кроссовки и кроссовки, но Дима очень хотел. Мне такого не понять.

Когда этот человек отдавал их мне, то погладил и сказал: ну все, пока, парни.

А еще сегодня я выбирала себе сумку. Напала на магазин, где ручная работа, итальянцы шьют. Я такого не видела никогда. Меня тошнило от восторга. С виду сумка и сумка, но я очень хотела. Диме такого не понять. Выбрала две сумки из множества. Одна – невероятно прекрасная, другая невозможно великолепная. Стоят, как если бы мы не успели еще выплатить ипотеку за Кремль, но уже бы взяли Белый дом в кредит. Но я не могла уйти. И стояла с ними, прикладывала к себе час точно. Продавщица потеряла уже интерес даже, было видно, что я сошла с ума. Прикладывала их и так, и сяк. Клала на живот, закидывала на спину, представляла себя с ними и в юбках, и в штанах. Они подходили ко всему. Они обе были не просто сумки, а личности. У каждой был характер и манера двигаться. Они были невыносимо невероятны. Я трясла ими, клала на скамейку и хватала рукой, закидывала на плечо и перевешивала, как винтовки. Они обе были – мне. Но сразу две нельзя купить, потому что это как иметь жену и любовницу – страдать будут обе, а я не смогу так жить.

Вышла с ними на улицу, чтобы посмотреть при дневном свете – никто не проиграл. Я начала взвешивать их в руке, какая легче. Обе победили. Я начала набрасывать их на лицо, нюхать кожу – они шли с равным счетом. И тогда я сказала себе: хватит! Я сказала себе хватит. И посмотрела на них. Это как отношения между мужчиной и женщиной. Кто-то любит больше, кто-то подстраивается. Кто-то ведет, кто-то ведомый. Хотя вы пара и единое, но кто-то всегда на половинку плеча сзади. Я сказала себе: первая сумка великолепна, она самодостаточна настолько, что ее надо любить больше, чем себя. Она продиктует мне одежду и цвет. Я буду жить ее настроением. А другая сумка – тоже великолепна, но она готова идти за мной в горе и радости, в платье и кедах. Я выбираю ту, которая будет любить меня и никогда не потребует платье другого цвета. У нас и так двое детей. Мне нужен тот, кто ничего от меня не ждет и кому я ничего не должна.

И я ушла с ней. Она семенила чуть сзади.

Впереди нас шли кроссовки.

Если бы из-за неправильных слов, поступков и решений над головой человека загоралась красная лампочка, то надо мной бы бухал просто нескончаемый алый салют.

Иногда в меня вселяется тележенька. Во всех женщин что-то вселяется. Красные трусы, новая прическа, сегодняшний маникюр. Женщина, накрасившая красным лаком ногти, теряет в среднем три кило. Это новые ощущения, походка сразу легче. Но в меня вселяется тележенька.

Тележеньку я купила маме, чтобы она не носила сумки из магазина, все ж таки мама пенсионерка. Мама увидела ее и сказала: я что вам пенсионерка?! И отказалась от тележеньки. Хотя тележенька яркого салатового цвета, глянцевая, на ней красивая современная картинка. Тележенька из Франции, она иностранка. Должна была ездить по кривым брусчатым улочкам за кусочком вырезки и бидончиком молочка, за красным вином и пучком базилика. Вместо этого тележенька ишачит на нашу семейку. Я таскаю ее по району, который асфатоукладчики вычеркнули из своей жизни. Вот только что разговаривала по телефону с режиссером, который буквально вчера закончил снимать клип Мадонне, а теперь он спешит к нам в Россию на съемки очередной «Растишки», вот только что мы с ним делали вид, что рады друг другу и этот проект важен. Только что я была в мире шоу-б., как вдруг раз – и качу тележеньку, потому что у Аси закончились творожки. В одном месте мы с тележенькой берем молочное, в другом покупаем язык, затем заезжаем за хлебом, потом к армянке Таше за картошкой и луком. Жизнь тележеньки не очень гламурна, как и моя. Я тащу ее за собой и думаю, что вот когда-то были времена… Однажды мы с подружкой напились так, что я умывала ее в туалете кинотеатра водой из унитаза. (Ладно, подружки не было, умывалась я сама.) Это было легкое время, полное веселья и одиночества. Иногда я разбираю старые вещи и нахожу такие сапоги, которые непонятно в каком угаре куплены. Зачем они мне вообще?.. Их можно носить только с одной одеждой – без трусов. А сейчас я качу по району тележеньку в поисках брокколи, на голове фига, в кармане список продуктов. Три молока, два кефира, освежитель для туалета… Это отличный момент, чтобы встретить одноклассницу на «бентли». Ее водитель притормозит около, и она будет кричать с заднего сиденья: Казанцева, ты что ли?! Впрочем, ты и в школе не особо блистала… Казалось бы, это полный провал. Но нет. Дело в том, что тележенька вселяется в меня. Это очень необычное ощущение, которое бывает, когда нечего терять. Ты идешь с телегой за продуктами, что еще может случиться с тобой? Тележенька убивает все ненастоящее, напускное, не надо казаться кем-то и выбирать слова, думать над ситуацией. Ты реагируешь молниеносно, как в последний раз, терять уже нечего. Например, всю нашу совместную жизнь с Димой я нахожусь в поиске длинных спортивных штанов. Диме все коротко. И вот как-то однажды качу тележеньку и вижу, что впереди идут крутейшие девки-спортсменки. И на них невероятные спортивные штаны! А девчонки явно волейболистки, потому что высокие и у них легкий зад. Нагоняю их и читаю, что вдоль штанины витиевато написано «Динамит Курст». Ого, думаю, что за марка? Иностранцы опять пошили, наши так не могут. Если б я шла без тележки, то на этом бы все и закончилось. Но тут мы были вдвоем, она вселилась в меня. Я резво подрезала спортсменок, скрипя колесиками, и спросила: девочки, где штаны брали? (Ужасно и стыдно, но это говорит во мне телега, это не я!!!…) Они отвечают: ну, на базе. Я такая: что за база, адресок черкните (ужасная тележка, что ты делаешь со мной?!). Они говорят: ну на базе… на спортивной… в Курске. Мы за «Динамо Курск» играем.