Виктор Квашин - О звериках с любовью

Так сложилось, что через девять дней возвращался я тем же путём, и на пасеку, конечно, завернул уже с умыслом выпить хорошего чая. В этот раз кроме Анатолия присутствовали ещё трое крепких мужчин — помогали качать мёд. Так что добрый чай я пил со свежим мёдом.

Анатолий был откровенно рад мне. Наскоро закончил с последним ульем и присел за стол.

— Представляешь, ты ушёл, а я трое суток с белогрудкой воевал!

— Да ты что? А как же твоя сигнализация?

— А вот слушай. Не боится он её. То есть, он шлейф сигнализации рвёт, ревун включается, медведь дёру и затаивается. Это ночью конечно, днём он отдыхает. Я вскакиваю, иду чинить. Соединю, подключу, возвращаюсь — другой сектор срабатывает!

Он со мной игру затеял. Вот сколько тут расстояние? Ну, двадцать шагов. Вот дохожу сюда, он снова проволоку рвёт и убегает. Ясно, что рядом где-то залёг. Я поначалу с топором чинить ходил. А что толку, если топор всё равно на землю кладёшь, фонарём светишь, проволочку эту пока отыщешь в траве, пока соединишь… Стал без топора ходить. Ну, достал он меня! Ночь глаз не сомкнул. А днём же с пчелами заниматься нужно.

На следующую ночь снова та же история. Ну, думаю, получишь ты у меня! Подключил высоковольтный контур. Шарахнуло его, часа три не было. Тишина! Я обрадовался. Правда, кабель этот он порвал, да ещё так отбросил, что электромагнитная наводка вышибла всю настройку звуковой сигнализации. Диверсия, короче.

Стал я караулить без аппаратуры, по старинке. Что ты думаешь, он смекнул насчёт проволочек, всю сигнализацию обошёл и вон от твоей палатки, где ты ночевал, зашёл. А там кормушка стояла деревянная, я туда пчелам для подкормки прошлогодний мёд наливал. Слышу хрусь, треск такой! Он на кормушку навалился, она и рухнула. А уже светло было, утро раннее. Ну, я посмотрел, как он удирает. Знаешь, очень красиво бежит! Передние лапы в стороны расставляет, как «ласточкой» ныряют, и за один прыжок роста четыре своих покрывает. Красиво! Небольшой белогрудка был, килограмм на восемьдесят.

— Так чем же ты его отвадил?

— А вот, помощники приехали, людей много стало, он опасается, не приходит. Сегодня вечером уезжают, снова заявится. Не знаю, что делать. Оставайся, вместе с медведем повоюем! Палатка твоя свободна, живи как дома.

Анатолий настойчиво предлагал пожить на пасеке несколько дней. У меня были планы и я отказался. А теперь думаю, зря, надо было остаться…

Дед Андрей собирался в больницу.

Снег скрипел под ногами, ветер скрежетал стволами деревьев, тайга ревела под порывами, а он, держась за левую сторону груди, спешил всё успеть до приезда «скорой помощи».

Это надо же, угораздило в самые морозы! И ведь никогда такого не было, здоров как бык. А то как жил бы в тайге в такие-то годы? И умереть надеялся «здоровеньким», а вот… Утром вышел на двор, собаку покормил, пошёл в курятник, и тут как долбануло в грудь, давит и давит! В дом зашёл, прилёг, а оно всё больше — и под лопатку, и в руку, и по зубам. А у него и в аптечке нет ничего, да и непонятно какая болезнь-то. К обеду ближе пошёл всё же кур покормить, так еле вернулся — тошнит и голова кругом. А под вечер и вовсе худо стало, и страх ниоткуда явился. Побрёл к соседям в «скорую» звонить.

Пока объяснил врачам, что случилось, да как на хутор проехать, чуть сознания не лишился. «Каковы симптомы? Фамилия, адрес, сколько полных лет?» Чуть не сорвалось, как всем обычно отвечал: «Столько не живут», но сдержался: «Семьдесят четыре». «Лежите, пожалуйста, не вставайте. Мы выезжаем. Будем госпитализировать. И не возражайте! Это необходимо».

И вот теперь нужно было всё успеть. Собаке поставил полную кастрюлю, хорошо, вчера наварил на три дня вперёд. Если б он, пёс, экономить мог. Сразу половину умял, хвостом виляет. Тоже старый уже. Воду ему ставить бесполезно, всё равно замёрзнет. Ладно, снега пожрёт, не первый день на улице.

Поплёлся в курятник. Поскользнулся на нечищеной дорожке, аж в пот бросило, и в глазах туман. «Ах ты, господи… Что же с курями-то делать? Ну, ладно, зерна полную кормушку. А пить они что будут? Открытыми оставить, так помёрзнут, да и лиска прикормленная ежедневно наведывается, может и нашкодить». Насыпал зерна, налил воды, да снега набросал в угол, и всё же закрыл курятник: «Пару дней проживут, а там вернусь».

«Ох, как хреново-то! Что ещё-то? А, Кешке надо кормушку пополнить». Дед Андрей, пряча лицо от свирепого ветра, впотьмах пробрался за сарай, заложил под навес сена, да сыпнул полведра кукурузы. «Ешьте, ребятки, вам дитё растить и самим до весны выжить».