Антуан д'Эстет - Трактат v 2.0

В последствии я рассказал эту историю Андройду. Хотел сделать ему приятное, мол вот пример того, как человек работает над своими программами по его алгоритму.

«Ну, ну…”, — только и сказал он.

«Что?», — удивился я его скепсису.

«Я просто не понимаю зачем менять свое программное обеспечение, если оно вполне рабочее? Ведь он и нашел ее среди тысяч других, и решился, и подошел, и познакомился. Свою часть программы установления отношений он выполнил, просто уперся в неприятие от соответствующей программы данной конкретной девушки. Это ничего не значит. Может другая бы оценила и его волнение, и обращение на „Вы“ и эдакую старомодную романтику?».

«Но он же не добился успеха, а значит…”, — начал было я, но Андройд перебил меня.

«Если при попытке соединения двух устройств, по отдельности работающих нормально, возникают проблемы, то скорее всего речь идет не о косяках в программном обеспечении одного из устройств, а в их совместимости между собой. Ты путаешь тест индивидуальной программы и тест совместимости. Чтобы провести последний недостаточно инициативы одной из сторон, тут необходимо согласие второй. Твой друг его не получил, соответственно никаких отношений, никакого теста не было, давать обратную связь здесь нечему.

«Все равно не понял», — честно признался я.

«Как бы это объяснить на твоем языке? Настоящая любовь — это не про „я“, это про „мы“. А значит есть две любви. Первая — это любовь мира мысли; она у всех разная; она про чувства каждого из нас в отдельности; она про наши понятия, чаяния и заблуждения; она про „я“. Вторая же — любовь реального мира; она у всех одинаковая; она про отношения; она про совместное времяпрепровождение, семью и детей; она про „мы“».

Кажется, я начал понимать. Действительно, кому какая разница, что чувствует один человек к другому, если тот другой не разделяет его чувств? Как это может быть настоящей любовью, если основной ее критерий, помимо чувств, — это взаимность?

«Значит это была не любовь, просто он так думал?», — на всякий случай переспросил я.

«И да, и не совсем», — ответил Андройд. — «Вторая сторона ведь тоже только думала, что не любит. Для того чтобы узнать наверняка нужна поправка на реальность — тест. Здесь теста не было, а значит все осталось в головах».

Но вернемся к писателю.

Время лечит, однако чистка оперативной памяти от образа, которому был дан статус эталонного, затянулась. Вокруг вилось множество прекрасных дам, но мой друг не видел в них ни муз, ни даже женщин, а только людей. И надо заметить это придавало ему какой-то особый шарм. Над ним больше не довлели иллюзии и чувства, а общаться с девушками было легко и комфортно, он был прост, остроумен и кажется даже счастлив, но… ох и прав был Пушкин: «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».

В окружении моего друга появилась девушка, которая нравилась всем остальным, а ему была равнодушна, и даже не будь сердечной раны, просто не в его вкусе. А вот он видимо произвел на нее впечатление: сначала она кокетничала и жеманилась, а потом стала открыто звать его погулять. Первое время он отказывался, но она была настойчивой и весьма чуткой: в одном из разговоров она предположила, что кто-то уже сделал ему больно, но просила не замыкаться и не отталкивать ее. И он решил дать ей то, чего сам был лишен — шанс, попытку.

Свидания у них было три, а потом она вдруг перестала отвечать на звонки и сообщения. И пусть бы с ней, но видимо цитата Пушкина и в обратку работает: он вдруг почувствовал, что с ней ему было хорошо и он не хочет ее терять. Разумеется, поздно!

Спустя месяц, она прервала информационное молчание одним коротким сообщением: «Прости меня за мое поведение».

«Детский сад! Еще бы „я больше так не буду“ добавила», — съязвил мой друг Кощеевым тоном.

«Разбередить рану, разбудить чувства и вот так вот бросить? По SMS?!».

«И не говори, вот ведь…”, — и Кощей, судя по всему, собирался было применить то нелицеприятное словцо, которое Есенин в своих стихах поставил сразу после «семерых ощенила…”, но Андрей все же полюбил эту девушку и видимо поэтому пощадил собственные чувства, переиграв реплику Кощея, и на выдохе произнеся: «…сука-любовь!».

Кроме того, ему в голову вдруг пришла ужасная мысль: а что если бы та, — первая, — девушка дала ему шанс, а он бы в ней разочаровался, неужели бы он вот также с ней расстался? И он даже не попытался убедить себя в обратном, процесс было уже не остановить: все его былые представления о любви рушились.