Гюнтер Грасс - Том 3. Кошки-мышки. Под местным наркозом. Из дневника улитки

Однажды, прочитав Штомме ежедневное сообщение вермахта, напечатанное в газете, Скептик сказал ему: «Таково положение на фронтах. Нельзя не признать, немецкое оружие одерживает довольно убедительные победы, и мне, вероятно, следует вам посоветовать поскорее решиться выдать меня, своего гостя, соответствующим властям. Но независимо от этого я был бы вам признателен, если бы вы разрешили вашей дочери ежедневно посещать кладбища. Куда еще податься бедной девушке? Мы оба слишком сосредоточены на мысли, как выжить, чтобы заменить ей места погребений и плющ».

Штомма ценил советы Скептика, потому что считал его евреем, а евреев — умными людьми. «Ладно, пускай, раз ей нравится».

Лизбет либо приходила с кладбища, либо собиралась туда. Там она вела короткие и доверительные разговоры с надгробиями. Она знала довольно многих покойников. Однако двигало ее не любопытство и бесцеремонное участие тех пожилых женщин, для которых регулярное посещение кладбищ было просто времяпрепровождением. Лизбет никогда не присутствовала при похоронах. Ни к кому не приходила выразить соболезнование. Никому не докучала, но ухаживала за чужими заброшенными могилами.

Штомма был сильный и часто пускал в ход кулаки. Он мог одной рукой поднять над собою Скептика — должно быть, довольно тощего — и когда в шутку, а зачастую и всерьез больно прижать того к потолку подвала. Кроликам жилось у него хорошо; но резать их приходилось Лизбет.

Антон Штомма родился, как он говорил, в год трех кайзеров — в 1888-м, когда умер Вильгельм I, затем Фридрих III и на престол взошел Вильгельм II. Его родители, Йозеф Штомма и Гедвиг Штомма, урожденная Болинская, проживавшие тогда в Гуссине (район Картхауза), брали в аренду крестьянские усадьбы в Барвике, Адлиг-Помичине и Ловице (район Лауэнбург) и поочередно доводили их до разорения.

Поскольку Западная Пруссия входила тогда в состав Пруссии, Антон Штомма научился в школе говорить по-немецки, но читать и писать почти не умел. Дома говорили по-кашубски, а когда приезжали гости из Берента или Диршау — по-польски. Антон Штомма рано стал ненавидеть Пруссию и школьных учителей-пруссаков — все немецкое для него было прусским. Пруссаков он называл «зазнайками». В четырнадцать лет он поступил в учение к кузнецу в Ловице, но бросил. Позднее отец Антона занялся извозом: вместе с сыном они управляли двуконным фургоном, подвозившим щебень для строительства дорог.

С 1908 до 1910 года Штомма служил в 141-м пехотном полку в Страсбурге, в Западной Пруссии, на русской границе. Там он тоже не научился читать; зато на деревенских гуляньях и провожаньях его научили танцевать, щупать и портить девок. (Он часто и с удовольствием рассказывал Скептику о том времени, считая на пальцах, сколько работниц сахарной фабрики раскидывали для него ноги: «А как они старались!»)

Потом он работал в автомастерской, ремонтировавшей в Диршау военные машины. Поэтому в первую мировую войну он водил грузовики в составе транспортных колонн. (Когда Штомма рассказывал о войне — в итоге Скептик узнал все маршруты Штоммы, — речь всегда шла о боеприпасах для артиллерии, которые во Франции и Румынии надо было под обстрелом противника доставить на место; на время войны Штомма отставил свою ненависть к Пруссии.)

После первой мировой войны Западная Пруссия стала польской. Штомма задешево купил старую машину «сименс», на которой таксистом в Диршау зарабатывал деньги в двух валютах. Но в 1920 году его развалюха, потеряв левое переднее колесо, врезалась в дерево и разбилась в лепешку. (Рассказывая о той злосчастной поездке в Пепли и своем «сименсе», Штомма каждый раз надолго застревал на втулке переднего колеса и ее сорванной левой резьбе; Скептик понял, что больше всего на свете Штомма любил свой автомобиль.)

В том же году он женился на Иоганне Щап из Картхауза, которой он сделал ребенка: Лизбет Штомма родилась через два месяца после свадьбы. (На фотографиях, которые Штомма принес в подвал, Скептик увидел десяти-, двенадцати- и четырнадцатилетнюю Лизбет: смазливая деревенская мордашка. В пшеничных волосах бант-пропеллер. Тощая и угловатая возле подсолнечников у забора; лишь с печалью пришли к Лизбет тучность и вялость.)

В первые годы супружества Штомма обрабатывал картофельные поля, которые вместе с домом у шоссе на Зеерезен принесла в приданое его жена. Потом Штомма продал эти несколько моргенов земли и оборудовал велосипедный магазин с ремонтной мастерской. После того как родились еще двое детей-близнецов, которые умерли в раннем возрасте, — в начале тридцатых годов умерла и его жена. Домашнее хозяйство стала вести Лизбет. Она же обрабатывала и огород. Но вот Лизбет загуляла с железнодорожником и родила ребенка. Однажды Штомма избил железнодорожника, столкнувшись с ним в горнице. Он ударил его велосипедным насосом. С малюткой сыном Лизбет говорила по-кашубски и на «своем» немецком — без артиклей и предлогов.