Анастасия Попандопуло - Темнота

Вставка другим почерком

Сейчас я понимаю, что, наверное, никогда не любил людей. Отношения наши скорее определяли страх и недоверие. Да вот так странно. Я - экстраверт, "душа компании". Впрочем, так ли уж это необычно, если подумать? Вот, например, страны, боящиеся агрессии, тоже стремятся окружить себя кольцом подконтрольных территорий. Я - вынужденный экставерт, экстраверт-разведчик, экстраверт-параноик, ищущий контакта с людьми, чтобы узнать, насколько они опасны, и попытаться опасность эту минимизировать.

Чего я боялся? Конечно разоблачения. Как там у Щербакова:

"Нет, я не сильный,

Нет, я не храбрый,

Нет, я не добрый,

я - очень злой"

Я все плохое про себя знаю, и страшно боялся, что мне крикнут это в лицо. Калека и кривое зеркало. Теперь страх отступил. Одиночество, которого я бежал, стало для меня лучшим лекарством. Бесконечное, непреодолимое, абсолютное одиночество. Все почему-то говорят про темноту, неизвестность, отсутствие продуктов. Не знаю... Меня это почти совсем не заботило. То есть заботило, конечно, но не это было главным. В отсутствии внешних раздражителей, мне не чем было заглушить внутренний голос. Иногда голос звучал тихо, почти ласково, иногда громко и сурово, как орган в Домском соборе. Порой мне начинало казаться, что напротив меня сидит мой двойник, человек, которого я обидел, мама, учитель. Я проживал свою жизнь минута за минутой, разбирал ее. Только теперь мне было лучше видны причины и последствия. Мне пришлось заглянуть в себя. То, чего я так боялся и бежал всю жизнь внезапно и неотвратимо настигло меня. Я вспоминал, говорил, спорил и понимал, понимал, понимал. Так я и провел эти дни. Под конец, я заметил, что мне стало почти хорошо самим с собой. Я увидел себя, судил и простил. Страх ушел. Меня вернули к людям...

30 мая

Я стала вроде как своя среди "потемкинцев". Круто. Мне все завидуют. Это все равно, что дружить с рок звездами.

Зяму нужна наша помощь с маленькими. Он какую-то еще дополнительную летнюю школу затеял. Ну мы помогаем, как можем. Расписали очередь. Ходим парами. Мне в пару Пашка достался. С ним, конечно, здорово. Он ответственный, и не опаздывает никогда. Не то что я. Но, конечно я надеялась, а вдруг... Вот судьба против. Это, наверное, знак. Вечером ходим играть в бадминтон. В лесу ландыши. Безнадежно

В поселке почти спокойно. Из тяжелых случаев только чумка на прошлой неделе и позавчера Фильку из панельного клещ пироплазмозный укусил. С клещами может быть тяжело придется. Нужно сделать упор на ветеринарию. Взяла в библиотеке все книжки по болезням котов и собак. Пытаюсь вникнуть, но, пока идет тяжеловато.

2 июня

Только что пришла с праздника по поводу дня защиты детей. Очень здорово в этом году все организовали. Почти как раньше на день науки. Даже лотерея книжная была. Началось все утром на озере, но я многое проспала. Притопала только когда уже хор выступал. Ирина молодец, интересный репертуар подобрала. Хотя, сейчас подумала, что "Stabat mater" для дня защиты детей - как-то двусмысленно. Вообще, жаль, что я хор забросила, но, всего не успеешь. А может это лень моя, а права бабуля с ее "чем больше делаешь, тем больше успеваешь"? Наверное, все-таки она права.

После обеда возле Дома ученых была, что называется, официальная часть. Сперва Чемагин бубнил, бубнил. Потом Аистов от имени научной общественности зарядил. Мы стояли в стороне, и, конечно, особенно не вслушивались - ничего нового не ждали. И вдруг, на отрезке про "наше непростое время", всплывает мина. Он вдруг поминает тетю Любу, и Ерко, и Мишу. И вот уже их приглашают на трибуну, как раньше, передовиков нашего завода, и жмут руки, и улыбаются со странной смесью покровительственности и заискивания. Что тут началось! Овации, крики, народ к помосту кинулся, руки тянут. Наши по-разному отреагировали. Тетя Люба сразу заулыбалась, к микрофону пошла, Ерко - растерялся, стоял кланялся, а Миша - чуть со сцены не убежал. Насколько я поняла, для них это выступление стало почти полной неожиданностью. Вроде за час до митинга их собрали и "проинформировали о решении дать им слово". Новые времена, даже речь согласовывать не потребовали. Только тезисы проговорили и все. Выступали они, кстати, не по поводу своего дара, а по поводу нашего счастливого детства. Как представители общественности поселка. То есть, как бы на официальном уровне, все наши чудеса не признаются, но на неофициальном их имеют в виду. В самих выступлениях ничего сенсационного, даже просто оригинального не было. Меня, да и всех, наверное, поразило то, как их принимали. С какой надеждой, радостью, даже экзальтацией. После того, как они всех поздравили, и сошли со сцены, их окружили, кто-то благодарил, кто-то о чем-то советовался, по-моему, некоторые даже автографы просили. Полностью освободиться они смогли минут через 40, когда уже основной концерт начался. Я, честно скажу, была за них рада. Приятно, когда то, что ты делаешь, а, например, тетя Люба, точно днюет и ночует теперь на работе, да и Ерко тоже, так вот, приятно и правильно, когда это ценят те, для кого ты стараешься. Я так Мише и сказала. Что нечего стесняться и, там, скрыться пытаться. Заслужил благодарность - получи. Причем получи с достоинством. Показав, что эта благодарность заслужена и ценна. Он начал, конечно, развивать мотив "бескорыстного служения" и "обязанности делиться внезапно полученным", приплел "соизмеримость вклада и отдачи" (вроде как да, достойны обожания, но не такого слепого), еще десяток умных конструкций построил. Только все это ерунда. Ведь это люди, которым вы действительно помогаете, да так, как им за всю их жизнь никто не помогал, и помочь не мог. Более того, люди, которые прямо вот тут рядом, при своей жизни благодаря вам увидели чудо. Вот что плохого, что они хотят как-то выразить вам свою благодарность и восхищение. Надо принимать. И принимать радостно. А всякое "смирение" здесь выглядит не смирением, а гордыней и снобизмом. И что Миша? Повел себя в худших традициях "взрослого мира". Встал в позу и так закатив глаза: