Паола Перетти - Расстояние между мной и черешневым деревом

– Зачем ты так идешь? – спрашивает он, медленно крутя педали.

Я и забыла, что он прекрасно знает, где я живу.

– По-моему, ты сейчас потеряешься. Давай провожу.

– Спасибо, не надо.

Не понимаю, зачем он меня преследует. Может, хочет кота отобрать? Кажется, ему очень понравился Оттимо Туркарет. Надо вернуться на дорогу и как-то отвязаться от Филиппо. Но я отвлеклась и уже не помню, куда надо свернуть. Я стараюсь прочесть указатель, но вместо букв на табличке расползаются малюсенькие муравьи. Филиппо все еще едет за мной.

– Я же говорил, потеряешься. Давай подвезу.

– Не надо.

– Ты что, не хочешь домой?

– Нет, я хочу прогуляться.

Тут мне приходит в голову странная игра. Я встаю на бордюр и медленно иду вперед. Филиппо следует за мной.

– Ты чего? Что это ты делаешь?

– Играю.

– Во что?

– В этой игре нужно идти вперед по одной линии. Если оступишься, то упадешь в лаву и тебя сожрут крокодилы.

– Какие же в лаве крокодилы? Они там не выживут!

– Ну и что. Это же не настоящая лава. Но если упадешь – проиграешь.

– И сколько надо так идти?

– Не знаю. Сколько сможешь.

– Как глупо.

Филиппо жмет на педали и едет прочь, даже не попрощавшись.

Ну вот, я выставила себя дурочкой и к тому же потерялась. Я продолжаю сворачивать в разные проулки, на случай если Филиппо еще наблюдает за мной или захочет вернуться. А так он подумает, что я и правда гуляю.

Совершенно случайно я вдруг выхожу к своему дому. Прошел час с тех пор, как закончились уроки. Каким-то образом я точно знаю, сколько времени прошло с того или иного момента. Правда, сейчас мне это не поможет. У подъезда уже стоит мама и говорит по телефону. При виде меня она бросается навстречу, чуть не падает на колени и обнимает меня так крепко, что я едва могу вздохнуть.

– Мы чуть с ума не сошли. Слава богу, все в порядке. Куда ты пропала? Что случилось?

Папа быстро спускается к двери и тоже крепко меня обнимает. Я не могу сказать, что сама ушла от ворот, потому что тогда меня будут ругать. Родители смотрят на меня испуганно, и приходится сказать правду. Точнее, полуправду.

– Мне хотелось самой дойти до дома, но я заблудилась. Простите, пожалуйста.

И я тоже делаю печальное и озабоченное лицо. Обычно это работает. Но не в этот раз.

– Сколько раз мы тебе говорили, чтобы ты ждала нас у школы, – взрывается папа. – Ты не можешь уходить одна и прекрасно это знаешь!

– Джованни! – мягко вмешивается мама и кладет руку папе на плечо. Она всегда так делает, если папа злится. Так она хочет его успокоить. Еще иногда она говорит просто: «Джованни, милый…»

Папа возвращается домой, бормоча себе под нос и громко стуча ботинками по ступенькам. Мы с мамой тоже идем наверх, и уже на лестнице я чувствую запах своей любимой пиццы с сардельками. Я бегу на кухню вместе с мамой и хватаю огромный кусок. Мама не возражает, хотя я очень ее напугала.

Папе тоже достается большой кусок, но он даже не говорит «спасибо», кладет руку маме на запястье, пока она стоит над его тарелкой с подносом и деревянной лопаткой. В эту минуту мама и папа выглядят как лучшие друзья.

Наступает вечер. Я надеваю голубую пижаму и обнимаю Оттимо Туркарета. Затем выглядываю из окна, но не пускаю кота на подоконник. Я высовываюсь наружу. И тут мое сердце чуть не вырывается из груди от ужаса и стучит как бешеное под мягкой тканью пижамы. Я больше не вижу Полярную звезду. Луна висит высоко и светит, точно огромный фонарь. Но Полярная звезда, которая обычно находится рядом с ней, исчезла. Я больше не могу ее разглядеть.

Я хочу позвать маму и рассказать ей, что огонек Христа погас, но потом решаю, что лучше ей об этом не знать. Я щурюсь и смотрю сначала одним глазом, потом другим. Но ничего не меняется. Темное небо по-прежнему остается синим и гладким – на нем нет ни облачка. Совсем другие облака застилают от меня свет Полярной звезды.

Попрошу на Рождество «волшебный фонарь», который показывает на потолке звездное небо. Так я еще смогу увидеть пять или шесть звездочек, а может быть, даже пятнадцать или больше.

А сейчас я знаю, чем заняться: беру свою тетрадку. Я перелистываю ее и вычеркиваю строчку: Ходить по бордюру и думать, что если упадешь – утонешь в лаве и тебя съедят крокодилы .

Козимо, когда же мне ждать от тебя помощи? Ты знаешь, в последние дни мне казалось, что ты мне уже помогаешь, даже не знаю, как так получилось. Но теперь у меня неприятности – одна за другой. И это значит, что ты не со мной. Ты играешь в шахматы с бабушкой, устроившись на ветке черешни, и тебе нет до меня никакого дела. Тебе тепло, у тебя меховая шапочка, а я совсем одна, нужно спасаться от чудовищ, тянущих ко мне свои темные лапы. Но если они меня поймают, что со мной будет?