Энн Тайлер - Клок-Данс

– Как думаешь, сколько Дениза пробудет в больнице? – спросил Питер.

– Завтра, наверное, узнаем.

– У меня не так много времени.

– И что теперь?

«Я же не просила ехать со мной», – хотела она сказать, но это было бы грубо. Уилла взяла мужа под руку:

– Я думаю, она там ненадолго.

В доме Питер опять раскрыл ноутбук, а Уилла с Аэропланом поднялись в спальню Шерил. Для детской комната казалась очень опрятной. Единственный беспорядок, если так можно сказать, – скопище лошадиных статуэток на комоде. Сидя в кровати, Шерил во что-то играла на мобильном устройстве. Она уже была в розовой пижаме с короткими рукавами, открывавшими ее плечи, мягкие и пухлые, как у взрослой женщины. Уилла укорила себя за это сравнение.

– Уилла, я хотела спросить…

– Да, милая?

– Может, Шон заедет повидаться с вами, раз уж вы в Балтиморе?

– Сомневаюсь, дорогая, – сказала Уилла, хотя всей душой хотела обнадежить девочку.

Аэроплан вскочил на кровать и деликатно улегся в ногах хозяйки. Пожелав им обоим спокойной ночи, Уилла сошла вниз.

– Ужасно неловко, – сказала Дениза. – Чем только Кэлли думала?

Она сидела в кровати и казалась совершенно здоровой, если не считать ногу, загипсованную от колена до лодыжки. Увидев Денизу, Уилла поменяла свой взгляд на ее дочку, ибо теперь стало ясно, как та будет выглядеть взрослой, – не толстушкой, но соблазнительной пышкой, которой легкий излишек веса только добавляет прелести. Не вполне четкий пробор, разделявший темно-русые волосы длиной ровно до плеч, и полное отсутствие косметики придавали Денизе весьма домашний облик.

– Очень хорошо, что она позвонила. – Уилла долго усаживалась в пластиковое кресло, отвлекая внимание от Питера, не разделявшего ее радость. Он занял позицию в дверях, словно в любую минуту готов был уйти, Шерил присела в изножье кровати. Вторая койка была свободна. Маленькая, но не душная палата, щедро залитая солнцем из узкого окна, выходившего на больничную парковку, в целом производила приятное впечатление. – Правда, я удивилась, что у вас оказался мой номер.

– Да я сама не знала! Что за ерунда, говорю, когда Кэлли сказала о звонке. А потом вспомнила: вы переехали в Тусон и попросили сообщить Шону ваш новый номер, вот я его и записала.

– На листке с экстренными телефонами, – добавила Шерил. – Там, где врач, дантист, помощь при отравлении… как будто я возьму и наглотаюсь маминых таблеток от аллергии.

Рядом с матерью она выглядела очень спокойной и раскованной: поставила ногу на кровать и, обхватив ее руками, оперлась подбородком о колено. С Денизой они были удивительно похожи: одинаковый золотистый оттенок кожи и перламутрово-серые глаза. Вот только у Шерил губы полнее и четче очерчены – видимо, наследие неведомого отца.

– Не понимаю, отчего Кэлли так всполошилась, – сказала Дениза. – С Шерил никаких проблем! Она часто остается дома одна. Всего-то и надо было днем позвонить – мол, как у нее дела, ну и забрать к себе на ночь.

Шерил приподняла голову:

– Или отправить меня к Сэр Джо!

– Ну вот еще!

Шерил вздохнула.

– Как бы то ни было, мы здесь, – сказала Уилла. – Питер, где вещи, которые мы принесли?

Муж передал ей бумажный пакет.

– Вот головоломки, тапочки…

– Хватило бы одного. – Дениза пошевелила пальцами левой ноги, выглядывавшими из гипсового панциря.

– Я так и хотела, но Шерил не помнила, в какую ногу вас ранили. – Уилла сунулась в пакет. – Еще всякая корреспонденция…

– По-вашему, кто это сделал? – спросил Питер.

– Что?

– Кто вас подстрелил?

– Ой, не знаю. Я даже не сразу поняла, что случилось. Смешно, подумала я, ноги почему-то не держат. И села на землю. Боли совсем не было, представляете? Поначалу. А уж потом – ой-ой-ой! Хуже нет костной боли. – Дениза повернулась к дочери: – Слушай, хорошее название для песни, а? «Костная боль», слова и музыка того-то и того-то. Первое место в списке шлягеров.

Шерил захихикала.

– Нет, серьезно, – не унимался Питер. – Может, кто-то из ваших знакомых?

– Не знаю, хоть убейте. В наших краях кто только не палит.

Питер умолк.

Дениза перебирала корреспонденцию:

– Чепуха, которую не стоит и вскрывать. – Она дошла до списка телефонных звонков и посмотрела на дочь: – Звонил Хал?

– Угу.

– Ах, Хал! – воскликнула Уилла.

Мать и дочь на нее взглянули.

– А я думала, что за Хаул? – пояснила она. В свете балтиморского выговора, превращавшего «баул» в «бал», описка Шерил стала понятной.