Татьяна Устинова - Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном

Ну остальных описывать я не стану, все вариации на ту же тему – эх, дубинушка, ухнем, отдаться бы, да что-то не берет никто!..

Некоторое время мы рассматривали девушек, потом разом отвернулись, старательно стараясь не столкнуться взглядами.

– Слушай, а что такое происходит? – наконец спросила Саня и почесала нос. – Ни у кого вкуса, что ли, нет?

– Ну-у-у, – протянула я. – Вкуса нет! Как раз вкус есть, и он… такой.

– Нет, – решительно возразила мне поклонница Вуди Аллена, – никакой это не вкус. Это фигня какая-то!..

И тут я, как мальчик в сказке Андерсена, вдруг прозрела!.. Король-то голый, осознала я, голый во всех отношениях!..

Я не знаю, откуда она взялась, эта гремучая, адская смесь «глянцевых» стандартов и стереотипов учебника по домоводству семьдесят четвертого года издания, в которых учили, как правильно накручивать волосы на бигуди!.. Но она откуда-то взялась и, как кадавр из братьев Стругацких жрал селедочные головы, пожрала наше чувство собственного достоинства и умение жить в ладу с окружающим миром.

Ведь одежда с тех самых пор, как перестала быть функцией, то есть исключительно прикрывать наготу, превратилась в некое индивидуальное послание, адресованное всем вокруг. Суть этого послания свелась все к тому же: эх, дубинушка, ухнем, как бы отдаться, только не… (см. выше).

Это очень грустное послание, девочки мои.

Мы наряжаемся подобным образом, а потом недоумеваем, совершенно искренне, чего ж замуж-то никто не берет?! Мужчины перевелись, повторяем мы, как заклинание, какие-то слабые стали, трусливые, боятся. А как им не бояться, позвольте спросить?! То есть что должен делать мужчина, обнаружив в непосредственной близости от себя, например, на автобусной остановке, черные блестящие трусы, надетые поверх колготок?! А на лице накладные ресницы, а на голове приставные волосы, а на руках наклеенные ногти?! Пригласить такую красоту в ЗАГС, что ли?!

С моей точки зрения, он должен немедленно кинуться домой к маме, запереть замок и еще забаррикадировать дверь, чтобы красота, не дай бог, не ворвалась за ним следом. А то кто ее знает, красоту-то эту!..

Мы наряжаемся подобным образом, а потом с возмущением констатируем, что эти чертовы снобы-иностранцы всех русских женщин на всех курортах называют «Наташами», официанты подходят в последнюю очередь, а водители такси уезжают из-под носа, чтобы посадить бабусю-божьего-одуванчика с ее собачкой и фиолетовыми кудрями на той стороне улицы!

Мы ведь не можем им так с ходу объяснить, что это у нас вкус такой!.. Они-то думают, что мы на работе и еще просто не успели переодеться в гражданское платье!.. А род занятий, который подразумевает подобные наряды и раскрасы, все же обычно не вызывает уважения.

Почти ни у кого не вызывает.

В тот раз после автобусной остановки у нас с Саней как-то резко испортилось настроение, как-то неловко нам было, как будто это мы с ней нарядились в кожаные трусы, и решено было по поводу упаднических настроений пойти в кафе.

Саня вылезала из машины, щурилась на солнце, а я смотрела на нее – черные джинсы, черная футболка, серый жакетик с поднятым воротником. Сумка гигантских размеров болтается где-то в районе коленей. Пепельные волосы подстрижены коротко и странно.

Какой-то парень засмотрелся на нее так, что чуть не упал, и я вознегодовала, кинулась и уволокла ее в кафе.

Нечего на нее засматриваться!

Ей, в конце концов, всего пятнадцать лет, и она моя племянница.

…Все началось с того, что он на меня наехал, главный редактор. Я прислала очередную колонку, что-то там такое очень искрометно я сочинила – ну, мне так казалось. А он уперся, и все тут!.. Какое-то предложение в тексте показалось ему то ли неуместным, то ли дурно сформулированным. «Переделайте». – «Хорошо, ради бога, как переделать-то?» – Ну, просто напишите по-другому». – «Как именно?» – «Как хотите, но по-другому». – «Да я никак не хочу! Как хотела, так уже и написала, вы скажите толком, что именно поправлять». – «Ладно, хорошо, я сам поправлю».

И поправил – просто слова поменял местами, и мысль стала понятной, и фраза ясной, и смысл очевидным. Так править умеют только редакторы экстра-класса, суперпрофессионалы, это я знаю точно, я же давно работаю, и именно со словами!.. Довольно долго я дивилась тому, как он поправил. Открывала и перечитывала. Ну надо же. Нет, ну это даже интересно. Вот елки-палки. Я не умею так с ними обращаться, со словами-то.