Татьяна Устинова - Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном

И он засмеялся так, что я почему-то почти заплакала.

Мы еще помолчали, а потом он сказал, что они, пожалуй, поедут – нужно сдавать малыша бывшей теще, а она не любит, когда они опаздывают.

И он поднялся, высокий молодой мужик, совершенно растерянный.

– И, знаешь, теща все время говорит, чтоб я от нее отстал, от Леры. А я и не пристаю. Я просто ничего не понимаю, правда.

Тогда после этой самой ледышки, засунутой в прошлом году за шиворот, я в первый раз подумала, что, может, на самом деле все неправильно?! Может, мы ошиблись?! Может, было за что бороться?! Может, нужно было Леру отговаривать, скандалить, произносить всякие пошлые и никому никогда не помогающие слова вроде опомнись, приди в себя, не разрушай семью, у вас же дети!..

И я решила поговорить с мамой. Есть такой прекрасный способ получить ответы на мучительные и неясные вопросы, на которые нет и не может быть ответа, – это поговорить с мамой. На самом деле, нам только кажется, что мы умнее всех, вернее, нам хочется, чтоб мы были умнее всех, а как же!.. Родители ничего не понимают, их жизненный опыт никуда не годится, они жили в другое время, в других условиях, в другой стране.

И это все чепуха.

Чепуха и самоуверенность, ибо все, что мы проходим сейчас, в нашей средней школе, они уже прошли в своей, и выпустились, и сдали экзамены. Времена, может, и поменялись, только вопросы в экзаменационных билетах остались, и еще неизвестно, на какую оценку мы-то сдадим!..

Мама долго слушала меня, пожимала плечами, фыркала – она не особенно любит душещипательные истории такого рода, да и Митю с Лерой знает не слишком близко.

Кроме того, как всякая мама девочек, наша тоже уверена, что любая девочка заслуживает непременно принца, а наши мужья подкачали, ибо таковыми решительно не являются.

– Мне кажется, ты чего-то не понимаешь, – сказала мне моя мама в конце концов. – Развод – это же поражение, а как иначе?..

Нет, если б он был алкоголиком или хулиганом, или тунеядцем – в устах моей мамы «тунеядец» значит совершенно пропащий! – тогда нужно было разводиться сто лет назад, а не сейчас. Но, насколько я понимаю, он совершенно нормальный!

В устах моей мамы «нормальный» – это высшая похвала.

– Кроме того, – продолжала мама, – он порядочный человек. Почему-то сейчас об этом почти не говорят, а это же самое главное! Просто вам повезло и вы никогда не имели дела с непорядочными! Вот вы разбрасываетесь. Вы просто очень благополучные, только и всего. И поэтому делаете глупости. Но это от молодости, это пройдет. А Лере передавай привет.

От какой такой молодости?! Наша молодость давно минула! Мы взрослые, и мы умнее всех, я это точно знаю!

А может… нет? Может, не умнее?!

Вдруг мы дуры и, мама права, не умеем ценить тех, кто рядом с нами? Вот новая и свежая мысль, правда?..

Некоторое время я готовилась к разговору с Лерой, такому серьезному и обстоятельному, который бы все расставил по своим местам, я даже речь придумала, честно!..

И опоздала.

Лера позвонила и студенческим шепотом сообщила, что Митька пригласил ее на свидание. И она согласилась. И теперь не знает, что надеть, чтобы поразить его в самое сердце. И мы некоторое время серьезно и обстоятельно обсуждали, что же именно следует надеть.

Теперь они мечутся – то ли прямо сейчас подавать заявление в ЗАГС, чтоб обратно пожениться, то ли подождать до лета.

Что-то забегалась я в последнее время. Так бывает.

Бывает, я сижу безвылазно за письменным столом – когда шесть часов, когда двенадцать, в зависимости от того, как идет или не идет дело. Под вечер, кряхтя, держась за поясницу и повязав голову тряпкой на манер Фаины Раневской в кинокартине «Весна», я вылезаю из комнаты, иногда злая, как тарантул, иногда счастливая и отдавшая все, как новобрачная. Мне не хочется никого видеть, я вполуха слушаю детей и совсем никак не слушаю мужа – ибо что мне до них?! Там, в романе, и есть настоящая жизнь, настоящие эмоции, настоящие мужчины, приключения и чувства. А здесь что?.. Здесь жалкое подобие!.. Здесь нужно подать все тот же ужин, проверить все тот же английский, сложить все тот же чемодан, который полетит с Женькой в командировку в Тюмень – каска никогда не лезет, а на газовой станции, куда, собственно, командировка, без каски никак нельзя и ее почему-то следует везти из Москвы. И вот я пихаю в чемодан каску, а сама там, там, в романе, где нет никаких касок, и герои еще только-только поцеловались, и, что будет дальше, они не знают, и, самое лучшее, я не знаю тоже!..