Андрей Клепаков - Опекун

— Черт! Мое упущение, этот момент дома не отработали, только в «Шоколаднице».

Я открыл дверцу машины, замер на мгновение и снова захлопнул.

— Ничего страшного, Машунь. Черт с этим бачком. Спрячь просто в книжный шкаф за книжки. Только не в своей комнате.

— Так можно?

— Можно, можно, только не высоко, чтобы собаке было удобнее нюхать.

— А что, собака придет?

— Может.

Машка дала отбой.

Еще через пять минут перезвонила,

— Я засунула в шкаф, в глубину. Спереди книжки.

— Хорошо, будем надеяться, что ему не приспичит почитать на ночь. Все, Машунь, молодец, теперь иди гулять, или к Ане зайди. Дома только не сиди.

— Мы правильно делаем?

Я секунду помедлил.

— Я считаю, что правильно. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Поэтому и делаем.

— Я тоже хочу жить с тобой.

— Хорошо. Перчатки выбросить не забудь. Целую, солнышко.

— Я тоже тебя целую.

Теперь мне показалось, что я просидел целую вечность. Взглянул на часы. Прошло всего десять минут, как Машка перебежала из подъезда в подъезд. Пошла к Ане.

Я нервно побарабанил пальцами по рулю, вздохнул и достал телефон. Заменил симку на левую, набрал 02, дождался, когда ответит девушка оператор и включил запись, сделанную на Курском вокзале.

Сам звонить в полицию я не хотел. Черт его знает, какие у них возможности идентификации голоса. Поэтому мне наговорила текст заявления в ментуру бомжиха с вокзала. За штуку. С третьего раза ей удалось сносно прочитать с бумажки на диктофон. По крайней мере, адрес хаты, где хранятся наркотики, был слышен достаточно четко.

Запись закончилась, я снова поднес телефон к уху. Оператор потребовала, чтобы мой диктор представилась. Я усмехнулся и нажал отбой.

Потом удалил запись, вытащил симку, протер носовым платком (уже паранойя), открыл окно и щелчком отправил симку в помойку.

Все. Теперь оставалось только ждать, клюнут менты или пошлют мой донос нах.

Я завелся и поехал домой. На душе не кошки скребли, динозавры. Было одновременно и страшно, и очень противно.

— Бедный ребенок, — думал я, — ей-то каково сейчас.

Мне уже хотелось, чтобы менты не прореагировали.

Но они клюнули. Машка позвонила в четыре утра и задыхаясь от плача сказала, что папу забрали в полицию. Потом в трубке послышался мужской голос, представился каким-то капитаном, я не запомнил, и спросил меня, знаю ли я такую-то девочку. Я ответил, что это моя племянница.

Капитан предложил мне приехать сейчас и забрать ее, потому что ее отец только что задержан по подозрению в хранении наркотических средств. И что потом со мной свяжутся и скажут, что делать дальше.

Спать я не ложился и через полчаса уже был у Машиного дома.

Машка бледная и с красными от слез глазами одетая сидела на кухне. Рядом с ней на полу стояла спортивная сумка. Кроме нее в квартире находился мент в камуфляже без знаков различия и с автоматом.

Я представился. Он посмотрел мои документы, удивился, как быстро я долетел, и велел написать заявление, что я готов временно взять ребенка к себе. Он записал мои координаты, я подхватил Машку на руки. Мент закрыл и опечатал дверь, предупредил, что, пока идет следствие, в квартиру без разрешения заходить нельзя.

На мое робкое предположение, что это какое-то недоразумение, кивнул, сказав, что разберутся, еще раз напомнил, что со мною свяжутся, и благородно помог донести сумку до машины.

В вольво Машка начала рассказывать.

— Было очень страшно. Они пришли, я только легла спать. Их было много, с автоматами, и собака была. Сразу зажгли везде свет. Банку нашли быстро, говорили, что собака унюхала, я слышала. Соседей зачем-то приводили. Потом еще долго чего-то искали, всю квартиру перевернули. Ты в комнаты не заходил, там черт-те чего делается.

Папа ругался, кричал, что ничего не понимает, что это не его, что его подставили. Потом успокоился, они что-то долго писали, разговаривали спокойно.

Спросили у меня, с кем я могу остаться, я сказала про тебя. Мне велели тебе позвонить. Потом все ушли, увели папу, со мной остался только один.

Это все? Все кончилось? — спросила Маша.

— Нет, конечно, еще много всякой фигни будет, но самое главное, ты снова со мной. Поехали домой, — и я завел машину.

Ехали молча. Дома я отправил Машку в душ, чтобы хоть чуть смыла с себя весь этот кошмар.

Уложив Машку, зевая постелил себе на диване. Уже светало. Будильник я отключил к чертовой матери. Только разделся, открылась дверь, вошла Маша в обнимку с подушкой.