Андрей Клепаков - Опекун

— Мы ведь победим? Ты ведь меня заберешь?

— Не бойся, заберу. Скоро на море поедем.

— Пока.

— Пока, Машунь. Подожди!

— Что?

— Постарайся пару двоек получить. А то и бить тебя не за что.

— Ну, двойка не пятерка, это запросто. А по какому?

— По любому предмету.

— О’кей, целую.

Я засмеялся,

— Я люблю тебя, солнышко.

На следующий день я старался не попадать по поврежденным местам. И у Машки пострадали плечи и ноги.

В третий раз Машка легла на спину.

— Давай спереди. Там болит все.

Я испуганно затряс головой.

— Нет, это вообще невозможно. Если по ногам только.

Я накрыл ее сложенным в несколько раз одеялом, чтобы случайно не попасть, куда не надо.

Когда экзекуция закончилась и Маша начала одеваться, я с изумлением увидел, что ее чуть приподнимающиеся над кожей груди соски явно были затвердевшие. Где-то далеко впереди замаячили кожаные трусы и лифчик, наручники и плетка.

Боже! Так, наверное, мазохизм и формируется, — испуганно подумал я.

— Все, Машунь, больше не надо. Этот кошмар закончился.

— Слава богу, я бы больше и не выдержала, наверное, — Маша прижалась ко мне. — Все спрашивают, что со мной. А он вообще решил, что у меня месячные начинаются. Прокладки купил.

— Заботливый, — сказал я.

Маша промолчала.

— Тебе его не жалко? — спросил я.

Машка пожала плечами.

— Он ведь меня не отдаст?

— Нет. Я с ним разговаривал. Не отдаст.

— А что с ним могут сделать?

— Могут в тюрьму посадить.

— За то, что он меня бьет?

— За это — не уверен. Но если у него найдут нашу сахарную пудру, то точно посадят.

— А что такое сахарная пудра?

— Наркотик.

— Ух ты! А откуда у тебя наркотик?

— Торговал когда-то.

— Так ты преступник? — удивленно воскликнула Маша.

— Был когда-то, — кивнул я. — А теперь, наверное, снова буду.

— Ну, ни хрена себе! Круто! — Машка явно была поражена. — А что же делать? — спросила она.

— Можем обойтись без наркотиков, но тогда не сто процентов, что тебя снова отдадут мне.

— А с наркотиками сто процентов?

— Да, — кивнул я. — Но папу твоего посадят в тюрьму.

Машка долго молчала, потом спросила:

— А как у него найдут наркотик?

— Ты подложишь.

Машка снова замолчала.

— Как в кино, — сказала она через минуту.

— Да уж. Тот еще детектив, — согласился я.

— А мы можем попробовать без наркотиков, а если не получится, то тогда да?

— Можем, но лучше сразу.

— Я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму.

— Я тоже, но тогда все останется как сейчас.

— Черт! — сказала Машка.

— Согласен, — кивнул я и осторожно обнял ее. Машка закрыла глаза. Мы долго сидели молча.

— И я снова буду жить с тобой? — спросила она потом.

— Да, — кивнул я.

— И ты снова будешь рассказывать мне сказки?

— Конечно.

— А как я подложу наркотик?

— Просто принесешь банку домой и спрячешь.

— А дальше?

— А дальше я позвоню в милицию и скажу, что в этом доме есть наркотики. Они приедут, найдут и заберут папу с собой.

— И все?

— Да, я приеду и увезу тебя. Все.

— А когда это надо делать?

— Пока не сошли следы от побоев. У нас есть пара дней.

— Ужас.

— Да, ужас, — кивнул я.

На следующий день операция вошла в завершающую стадию.

— Где мне надо спрятать банку? — спросила Маша.

— В кино прячут в бачке унитаза. Упакуем в полиэтиленовый пакет и засунем в бачок. Пошли в туалет, я покажу, как снять крышку бачка и куда поставить банку, чтобы работа унитаза не нарушалась.

Унитаз в съемной квартире был доисторический, еще советских времен. Как я помнил, в доме у Маши такой же.

— Ой, а у нас теперь другой туалет, он поменял, — воскликнула Маша, остановившись на пороге.

— Теперь не вверх дергать, а на кнопку давить? — спросил я.

— Да, и кнопка из двух частей. Когда по-маленькому и по-большому.

— Пошли, в кафе сходим, там будет что-то вроде вашего.

Ближайшим кафе была все та же «Шоколадница» недалеко от школы. Мы зашли в туалет. Я показал, как отвернуть кнопку и снять крышку, Машка пару раз попробовала, получилось.

Когда мы вышли, какая-то женщина сказала Маше:

— Что же ты, уже такая большая девочка, а с папой вместе в туалет ходишь.

— Он мне не папа, — буркнула на ходу Машка.

— Она мне не дочь, — подмигнул я тетке. Та, вытаращив глаза, уставилась на нас.

На улице, в машине я продолжил давать инструкции.

— Вот тебе банка, — я протянул четырехсотграммовую банку из-под джема в прозрачном пакете. — Поставишь ее где-нибудь в таком месте, чтобы она ему мешала, перед телевизором, например, или еще где. Нужно, чтобы он ее взял и просто переставил. Ты потом возьмешь эту банку, принесешь ее мне, я насыплю туда кокаин, упакую банку, и ты спрячешь ее в бачке. Голыми руками банку не трогаешь. Работаешь только в перчатках или берешь ее через пакет. Это понятно?