Жанна Гречуха - Пьесы

Асиль.Какие они все хваткие…. Эти дамочки из провинции. «Девочки, которым всего хочется». Которым — «не додали», за какие-то, только им известные, достоинства. Глаза завидущие. Руки загребущие. «Нельзя», «неудобно», «неловко» — для них этих понятий — не существует. Им всё и всегда — ЛЬЗЯ. А мы — начинаем их понимать. И жалеть. И помогать. И оправдывать. Это желание всего добиваться. И — любой ценой. И сейчас же! Странно… А я думала, мы с ним больше никогда — не пересечёмся. (Включает магнитофон).

Режиссёр.Меня в детстве окружали женщины. Мой отец был скромный, тихий человек; когда они с мамой расстались, он как-то сразу постарел, даже стал ниже ростом. Но моя мама осталась для него Богиней. Он говорил мне: «Женщина всегда права. Запомни — всегда!» Он никого никогда не осуждал. Святой был человек. Потом у меня появились сводные братья и сёстры. Но я не ощущал недостатка любви. Я — всегда! — был занят: музыка, теннис. Верховая езда. Футбол. Театр. Шахматы. Ну, и сами знаете — компании. Девушки. Свидания. Ранний брак. Дети. Безденежье. И — пьесы, роли, поклонницы. Увлечения. «Псевдотрагедии». Измены. Страсти. Я уже тогда, в ранней юности понял — не всегда можно угадать, чем закончится сюжет. Жизнь богаче и, увы, изощрённее, чем самый даровитый драматург. Кто знает, как сложится ваша дальнейшая жизнь. Согласитесь, иногда обстоятельства диктуют нам условия игры. А иногда — и мы бываем сильнее обстоятельств. Кстати, не будем забывать… про случайности.

Асиль.Мой первый шеф часто повторял: «Но жизнь внесёт свои коррективы».

(Слышится шум аэропорта. Объявляют посадку на очередные рейсы. Музыканты начинают солировать. Сначала гитара, потом мандолина).

Режиссёр.Как Вы относитесь к утверждения секты дзен: «Истина — в случайном. И всё, что истинно — случайно»?

Асиль.Я не думала об этом. Меня сейчас окружает… только боль. Почему он меня предал? Почему? Неужели между мной и матерью он выбрал: «маму и роль послушного сына». Ну, и… контракты, заграничные турне; но почему? Почему важнее оказался «фасад»?

Режиссёр.Не помню, кто-то, кажется, Чаадаев заметил: «Выбор — не произвол. Мы не вольны изменить себе, даже в выборе».

Асиль (печально). Может, я просто боюсь сказать себе… правду.

Режиссёр.Люди меняются. Среда обитания. Обстоятельства. Кризис среднего возраста. Влияние Луны и Юпитера. (Смеётся). С годами таланта становится всё меньше. А амбиций — всё больше. Есть люди, которые меня всегда радуют и восхищают. Они инварианты к любой среде. И в бедности, и в богатстве — не меняются. Такие же весёлые глаза. Весёлые и удивлённые. А другие, напротив — превращаются в совершенно… чужих людей. Сытых и наглых. И портрет Дориана Грея носят на собственной шее.

Асиль.А куда же… уходит Любовь?

Режиссёр (задумчиво). Наверное, туда же… куда уходит Детство.

(Асиль выключает магнитофон).

Асиль.Прошло всего-то пять лет. И мне не верится, что была эта встреча, в аэропорту Лиссабона, и Режиссёр, который прочитал мне сонет Камоэнса. И карта, которую мы начертили вместе с папой, Буэнос-Айрес, океан, и я всерьёз готовилась… к семейной жизни. Как он сказал мне, прощаясь и целуя мне руку: «Мне больно за Вас. Вы рождены быть Королевой, а соглашаетесь на роль эпизода». А я ответила: «Что ж, я и эпизод — сыграю — как Королева». А он посмотрел на меня долгим, грустным и… всё понимающим взглядом и так тихо сказал. Как будто — заклинание произнёс: «Но не перед лакеями, Асиль». Он — впервые произнёс моё имя. Разумеется, это была просто — красивая фраза. Реплика. Но ведь что-то же в ней действительно звучало — предупреждением. Но, если бы я прислушивалась к советам взрослых и умудрённых, то разве… была бы — эта оглушительная Радость. Сумасшедшая, и только — наша с ним… Радость!

(Шум лифта. Потом звонок в дверь).

Асиль (вздыхая). Интересно, они, что же, сквозь стены проходят? Мимо консьержки? Бульдозерная публика… Ладно. Как советует Кларисса Пинкола Эстес: «Иногда рычите».

(Открывает дверь. На пороге молодой обаятельный юноша).

Племянник Режиссёра.Здравствуйте. Разрешите представиться — Ираклий. Можно войти? Извините. Я без звонка. Вашей Церберше Макаровне я соврал. Да, увы, сказал, что я — Ваш сводный незаконный брат. И мой батюшка перед кончиной повелел… ну, и так далее.

(Протягивает корзинку с фиалками).