Хэнк Грин - Совершенно замечательная вещь

— Вы здесь ради… записи? — Я была поражена.

— Помимо прочего, да. Как я уже сказала, у вас талант быть в центре событий. Я не держу на вас зла и надеюсь, ясно, что мы друзья, но сейчас есть ряд быстро меняющихся вещей, которые нужно либо замедлить, либо использовать, и существуют серьезные опасения, что отснятый материал — одна из них. — Рациональна, как всегда.

— Я не особо поняла, — призналась я.

— Как бы то ни было, мне нужна запись.

Меня застигли врасплох, и я не знала, что сказать, поэтому замялась.

— Могу спросить, что со мной случится, если я не получу отснятый материал? — Я сказала «получить» вместо «дать», чтобы она поняла: у меня при себе карты нет.

— Ничего, Эйприл. Для меня вы, нравится вам это или нет, представитель прессы. Для меня обычное дело забрать у вас запись или запретить ее трансляцию. Но для этого нужно привлекать адвокатов и судей, а у меня нет ни времени, ни желания идти по этому пути. Но я, как президент Соединенных Штатов, могу попросить вас оказать мне услугу.

— Может, будет лучше, если я пойму, в чем дело?

Она очень долго думала, прежде чем ответить. Ее лицо стало жестким; голос отрывистым.

— Эйприл, мы знаем, что кто-то пытался убить вас прошлой ночью. Мы считаем, что тот же человек пытался убить вас сегодня днем. Что побудило вас не сообщать о стрельбе, а затем выходить из своего дома без охраны — Я. Не. Спрашиваю. Может, юношеская самонадеянность, может, нечто большее. Но когда вы вышли из этого здания, то создали новую историю, а нам теперь предстоит иметь дело с последствиями.

Судя по всему, гордиться мне было нечем. Дротик попал в цель.

— Эта новая история о том, что технология пришельцев, известных нам под именем «Карлы», позволила умереть сотням, если не тысячам людей, а затем сегодня явно и преднамеренно убила человека, чтобы спасти тебя.

— Ясно, — сказала я, а потом осеклась. — Подождите, вы думаете, Карл убил того парня?

— Эйприл, кости, органы и кровь Мартина Беллакура — все, кроме его кожи, — теперь, насколько могут сказать на данный момент наши лучшие специалисты, представляют собой виноградное желе.

Долгое молчание.

— Виноградное желе? — переспросила я.

Она не ответила. Я вспомнила, как в «Скорой»… виноградный привкус на губах… Желудок скрутило, меня сковала тревога и бросило в пот.

— Что они такое? — спросила я, не в силах сдержаться.

— Мы не знаем, Эйприл.

Она излучала такую силу и стойкость, что я наконец задала ей вопрос, который даже себе не смогла задать:

— Они плохие?

— Эйприл, я не знаю. — Я заметила крошечный проблеск неуверенности в ее глазах, прежде чем она продолжила так же уверенно, как и раньше: — Я знаю, что у нас не просто космический инопланетянин, заражающий сновидениями и посетивший каждый город в мире, у нас заражающий сновидениями космический пришелец-убийца. Я очень хочу правильно сформулировать это и быть голосом разума. Тем не менее я подозреваю, что вы или кто-то из вашего… — она поискала слово, — отряда сейчас работает над видео, которое, возможно, получится очень хорошим, но не обязательно осветит нюансы, которые сейчас ищет правительство США. Поэтому, пожалуйста, позвольте нам проанализировать запись и ничего не публикуйте в течение как минимум двадцати четырех часов.

— Но наверняка же есть другие записи? — Не удивлюсь, если кто-то вел прямой репортаж с места событий.

— Есть, но это нечеткие картинки с телефонов. Ни у кого не оказалось такой хорошей камеры, как у вас. Пожалуйста, пойдите навстречу.

— Но через двадцать четыре часа мы сможем опубликовать наше видео и вы не захотите его пересмотреть или помешать нам его транслировать?

— Эйприл, я не дура. Я знаю, что такое Интернет, невозможно сдерживать информацию. Плюс есть Первая поправка. Это одно из самых важных правил.

— Я немедленно доставлю вам запись, — сказала я. — Куда везти?

— Сюда, — сказала она.

— Прямо сюда?

— Я бы не стала без нее уходить.

Я достала телефон и позвонила Робину:

— Робин, мне нужно, чтобы ты сделал копию сегодняшней записи Энди и принес ее мне в больницу.

— Уверена?

— Президент здесь. Мы заключили… — Я посмотрела ей прямо в глаза. — Мы заключили сделку. — Она мне улыбнулась.

— Приеду через двадцать минут, — пообещал он.

Я повесила трубку.

— Двадцать минут, — сказала я президенту Соединенных Штатов Америки.

— Что ж, мы должны еще кое-что обсудить. Я разговаривала с вашими врачами, и они сказали, что вы можете пойти домой, но я хотела спросить, вы не задержитесь еще на день, чтобы завтра я могла прийти с прессой? Они зададут вам несколько вопросов, в основном сделают снимки и видео того, как я захожу и говорю с вами. Мне нужно показать, что я не сижу сложа руки, иначе все скажут: «Где президент в этот трудный час? Да небось играет в свой шаффлборд или у нее месячные!» Я не виновата, что мне так нравится шаффлборд. Я всегда говорю: сложите все время, которое другие президенты проводили на поле для гольфа, и скажите, что мой шаффлборд вредит Америке.